Русский самурай. Книга 1. Становление - стр. 14
И тут обнаружил, что уходить мне не хочется. После суеты последних токийских будней, многолюдья огромного мегаполиса, напряжения от необходимости общаться на чужом языке мою душу вдруг охватил какой-то детский, ничем не замутненный покой. Я остался.
Шло время – какое-то немереное, несчитанное, и я вдруг почувствовал то состояние, какое возникает иногда на тренировках, во время медитации, когда сосредотачиваешься и уходишь в себя. А может быть, наоборот – растворяешься: нет ни мыслей, ни желаний – только глубокое равновесие со всем миром или со всей Вселенной. Что-то великое, святое коснулось вдруг моей души, и никакими словами не передать этого касания.
Я очнулся оттого, что Николай Васильевич тихонько тронул мою руку. Мы вышли и некоторое время молча пробирались в уличной толпе.
– Удивительно, – сказал я наконец, когда собор почти скрылся из вида, – откуда здесь это чудо?
– Видите ли, в Японии кроме синтоистов, буддистов и даже католиков есть и православные христиане. А сама история храма – это, по-моему, собственно, история человека. Зовут его святой Николай Японский, хотя он русский, наш, коренной русак со Смоленщины. Я рассказал бы вам о нем, да сам знаю лишь то, что слышал из других уст, отрывками. Я думаю, вам лучше по приезде домой обратиться к митрополиту Кириллу: и Смоленщина, и Калининград – как раз его епархия.
– Как, вы и это знаете? – удивился я.
– Так мы же с вами земляки, – рассмеялся Николай Васильевич, – и похоже, что в Калининграде я буду раньше вас: вам здесь еще быть до конца недели, а я отбываю через два дня. Кончилась моя служба при посольстве – меня попросили некоторое время побыть здесь консультантом, да время это подзатянулось. Вот и теперь, чтоб был еще под рукой, предлагают квартиру во Владивостоке. Но нет, соскучился я по Балтике, по Виштынцу, по Куршской косе. К тому же и семья у меня там – сын служит на флоте и дочка в Черняховске замужем за военным.
Мы разговорились о доме, перебрали известные в городе фамилии, но близких общих знакомых не нашлось.
– А знаете, – сказал Николай Васильевич, – ведь у нас с вами больше точек соприкосновения, чем вы думаете. Вы же самбист? А помните ли вы, что один из корней самбо здесь, на этой земле?
– И вы тоже, судя по нашей первой встрече, причастны к восточным боевым искусствам?
– Как же – занимался и джиу-джитсу, и дзюдо, и ушу, и самбо. Да что говорить «занимался» – японцы, знаете ли, уверяют, что если кто ступил на этот Путь – «До», тому суждено идти по нему до смерти.
«Интересно, – подумал я, вспомнив недавнее посещение собора, – как в нем уживается эта чисто восточная мистика с православием?» Я осторожно спросил его об этом, но он уклонился от прямого ответа: