Русский. Мы и они - стр. 10
Ничто не защищало её ума и сердца от фальшивого понятия задачи женщины и роли её на свете; обещала себе дурачить, очаровывать и добиться высокого положения… будь что будет. Задумавшись, она не раз улыбалась сама себе, рассчитывая, что должна выйти за немного старого мужчину; в её планах на первом месте стоял брак такого типа, с любовником вдобавок, одним или несколькими, с большим состоянием, с именем, с путешествиями, Парижем и т. п. Отец не был богатым; помимо Натальи, было ещё две сестры и сынок, который уже ходил в пажеском мундире; и хотя полк был дойной коровкой, он не мог дать приданого, потому что жили по-пански. Наталья знала, что своим будущим может быть обязана только себе. Она не заботилась, однако, о нём чрезмерно, чувствовала, что первый богатый, полысевший вдовец либо измотанный старый холостяк, на которого захочет накинуть сети, будет её добычей. Тем временем она развлекалась, влюбляя в себя офицеров, ссоря их между собой и смеясь по очереди над всеми. Собственно говоря, она командовала этим полком; отец был под её приказами.
Ещё свежая и не сломленная никаким чувством, никаким противоречием, одарённая огромным талантом, Наталья имела тысячи лиц, а на самом деле ни одного. В зависимости от вдохновения, каприза она перебирала по очереди образы – серьёзный, детский, весёлый, игривый, наивный, и до отчаяния доводила своих любовников. Никогда вчерашний день и его настроение не ручались за завтрашний; после величайшей нежности, продвинутой даже до слёз, наступало холодное равнодушие и насмешки, после сильнейших ласок – самый страшный гнев, всё это без видимой причины, без логики… Переходила сразу от одной крайности в другую; она играла с изумлением тех, кто хотел её понять.
В глубине этого характера был холод испорченной, странной дочери севера, для которой инстинкт эгоизма был самым высшим и единственным правом. В церкви Наталья крестилась и била поклоны, ибо стояла на первом месте перед иконостасом, и приходилось ей притворяться набожной, но над религией смеялась и публично поносила.
В России благочестие бывает очень редко, за исключением народа, вера является тут инструментом управления, её священники – родом полицейской службы над совестью, они сами не принимают всерьёз своих обязанностей, их всегда можно купить, взять и склонить ко всему; внешние обряды здесь значат больше, чем дух Евангелие; грехи можно легко простить, не прощается только ошибка в форме. Разрешено смеяться в углу над мессой, но при мессе нужно бить поклоны. Создания, души которых нуждаются в религии, должны прибегать к католичеству, чтобы в нём найти удовлетворение. В Петербурге также множество женщин тайно бросали православие и ходили в наш костёл, чувствовали они в нём Бога, которого в их церквях не было, а в наших священниках находили людей образованных, у которых находили совет и утешение для страждущей души.