Русский Моцартеум - стр. 98

– Возьмите это все с собой в Россию. Предлагаю вам участие в своеобразном проекте «Русский Моцартеум». Прочитайте, изучите, сделайте выводы. Для начала и этого достаточно. Затем жду вас у себя. Непременно возвращайтесь, мой дорогой, – вздохнула Вера Лурье. – И поторопитесь. А то будет слишком поздно… Одно только скажу: это был подарок от казачьего офицера Кубанского казачьего войска Александра Ивойлова – человека, чья отвага заворожила меня. Помочь ему я ничем не могла, сумела лишь страстно полюбить до конца дней своих… И будьте мужественным, нападайте первым – они этого боятся, как хищники, чувствующие в жертве некую «эманацию страха» или «запах» слабости.

Я ощущал себя как тот солёный заяц из притчи, которого гоняли по лесам и долам, пока, наконец, тот не угодил в западню. Так, кажется, и я.

Выдавив жалкую улыбку, я забрал свёрток и сунул его в чёрный полиэтиленовый мешок.

Поблагодарил Веру Иосифовну за чай, щедрое русское гостеприимство и задушевную беседу, клятвенно пообещал, что вскоре позвоню или пришлю письмо. В момент ухода вышла и прислуга Надежда.

– Запомните, Вальдек, если что случится со мной, то Наденька, Надежда Науменко, всё вам расскажет и покажет. Она тоже русская, вернее – из кубанских казачек. Во время краха Третьего Рейха её прадед войсковой атаман генерал Вячеслав Григорьевич Науменко принимал участие в спасении ценных регалий и атрибутов – исторического достояния кубанского казачества. Вы, наверное, знаете про тот библейский Апокалипсис, который устроили английские ВВС (инициатива тогдашнего премьер-министра Уистона Черчиля) в сугубо мирном городе под кодовым названием «Удар грома», когда от авиабомб в феврале 1945 года заживо сгорели, погибли в развалинах домов или сварилась в кипятке фонтанов половина населения Дрездена? В тот знаковый час её прадед с адъютантом направлялся к коменданту Дрездена за разрешением на выезд, но они попали под бомбёжку и едва не погибли. Тогда Казачий штаб сумел вывезти 24 ящика на грузовике с имуществом и регалиями, и бесценный груз доставили в небольшой австрийский городок Ройте. Вот тогда я и повстречалась с бабушкой Наденьки – она была такой же барышней…

Вера Лурье замолчала и внимательно посмотрела на меня. По всему было видно, что она довольна моим визитом. На лице хозяйки сияла благодарность и даже умиление; она вся светилась и была неподражаемо красива, а почему – я не мог никак постичь.

Я откланялся и перецеловался с Верой Лурье и Наденькой Науменко. Удивительно, но мне было так хорошо, как никогда.

Распрощавшись с Верой Иосифовной, я вышел на улицу и направился к своему «Опелю», который оставил в двухстах метрах. Возвращался в задумчивости, равнодушно смотрел в окно и размышлял