Русский излом - стр. 15
А тем летом дядя Лева, такой же веселый, плешивый балагур, как его брат дядя Жора, только на четыре размера пиджака шире, увез племянника то ли в Казахстан, то ли еще в какой—то «стан». В письме Сережки, помниться, по бескрайним степям потекла речка Ишим с зубастыми щуками, поскакали казахи на кургузых лошаденках, приходили драться с шабашниками потомки бывших сталинских ссыльных немцы—механизаторы. И вдруг Сережка в кабине с рыжим молчуном на грузовике гонится за грузовиком обидчика. Или на кладбище у чужих могил рассуждает о бренностях бытия. Или рассказывает, как урки зарезали кореша, который «откинулся» с зоны и пахал целину.
Ксения показала письмо отцу. Тот ухмыльнулся.
– Лева приобщает Серегу к Шукшину. Это его любимый писатель, – сказал он.
В захудалом кафе, куда Сережка повел друзей и Ксюху после возвращения с шабашки, – вдвоем они иногда захаживали сюда из чистого сострадания к неудачникам – она спросила его:
– А зачем ты мне врал в письме?
Он даже не смутился.
– Не врал. А приукрашивал. Как твои классики.
– Самому, что же рассказать нечего?
– Почему? Мы ехали трое суток только в один конец! Самой надо увидеть!
– Так говоришь, будто я нигде не была!
– На море самолетом. Иногда поездом туда и обратно!
– А что интересного в твоей степи? Ничего!
– Там люди. Такие же, как мы. Только мы здесь сносно живем и жалуемся, а они там выживают и не жалуются! Помнишь, как твой папа купил у бабульки на станции сладкую дыньку и вареных раков. Мы кушали и смеялись, вспоминая, как бабулька торопливо прячет выручку. А есть места, где таким бабушкам ни дыньку, ни раков некому продать. И ни дыньки, ни раков нет! Если человек не замечает, что у соседа в больных ушах вата, или разные шнурки на ботинках, может с человеком что—то не так?
– Ты так разговариваешь, будто я в чем—то виновата!
Сергей улыбнулся.
– Дурочка! Ни в чем ты не виновата! Вот ты Ахматову наизусть знаешь, а про степь не знаешь. Как суховей урожай сжигает, не видела.
– Не очень надо!
– Но, если мы так расползлись по континенту, значит, кому—то до нас это было надо.
– Ну, хватит! Степь далеко. Расскажи что—нибудь веселое!
И Сергей врал, как они с дядей Левой и его приятелем, захватив цепного кабеля Тузика, на выходные поплыли в лодке по Ишиму. Пацаны верили, а Ксения смеялась, потому что недавно смотрела этот фильм: там на одной нудной ноте – как везде – лицедействует знаменитый и бездарный народный актер…
Потом Сергей шабашил в Туве, на Алтае. Ксения была слишком маленькой, чтобы понимать все. Из прошлого выступали заколоченные накрест окна крайних домов на безымянных станциях, зазвучало Сережкино: «а представляешь, как тоскливо живут, хотя б километрах в десяти от железной дороги!» За прикрытыми веками замелькали пьяные мужики, бескрайняя тайга из киножурналов, и Сережка, убеждавший Ксюшу, что он все это видел «вживую»…