Русский излом - стр. 12
– Да? А, что художественным языком напишут о нас?
Ксюша подумала и процитировала стихотворение Ахматовой:
– Все расхищено, предано, продано, черной смерти мелькало крыло… Это написано семьдесят лет назад. Разве сейчас не так?
Сергей насупился. Ксения на диване положила на колени книгу и сунула между страниц большой палец вместо закладки.
– И ты понимаешь эти стихи? – осторожно спросил Красновский.
– А что такого? Знаешь, во сколько лет Ахматова и Цветаева начали писать стихи? Думаешь, в двенадцать я совсем дура? Взрослые не знают, что им делать, потому что им врали. А мы врать не будем!
Сергей склонился над тетрадью. И вдруг проговорил:
– Я тут про Христа читал. Там написано, что религия наполняет смыслом даже пустые дни. Наши родители хотя бы пионерские галстуки носили. А у нас ни галстуков, ни наполненных дней.
– Давай сходим в церковь, – сказала Ксюша, понизив голос. – Блок и дочь великого химика Менделеева, его будущая жена, влюбились друг в друга в Исаакиевском соборе…
И покраснела. Сергей хмыкнул.
– Там скучно, попы и дымом воняет. Дышать нечем.
– Это ладаном пахнет. Бабушка говорит, если задыхаешься, значит грехов много. Потом станет легко. Если свечка трещит, это тоже плохо…
– Ксюха, ты смерти боишься?
– Не знаю. – Ксюша пожала плечами. – Говорят, душа бессмертна.
– Если она бессмертна, значит, она была всегда?
– Наверное.
– Тогда почему мы ничего не помним, что было до нашего рождения? А если мы не помним, что было раньше, вдруг мы забудем все, что сейчас.
– А ты помнишь, что было с тобой ровно пять лет назад, в такой же день? Так почему ты должен помнить то, что было с твоей душой до рождения? Может, мы запомним другое.
– Зачем мне другое, если я забуду тебя, этот день? В той книжке много непонятного. Там Христос воскрес и обещал воскресить всех, кто в него верит. Помнишь, кошку вешали. А, если и тот козел, который вешал, верит, воскреснет, и снова будет вешать кошку?
– Сережка, ты такие страсти говоришь! Если честно, я так плакала, когда поняла, что когда—нибудь меня не будет. Не буду видеть, слышать, думать! Даже в груди заломило.
– Ничего—то мы с тобой, Ксюха, не знаем! – Сергей вздохнул.
– Но ведь мы думаем об этом!
– До нас тоже думали, а толку! Ладно, диктуй!
Они сходили в церковь тем же летом. Цвела липа, и в парке по зеленоватому пруду со свежеокрашенным причалом плавали водные велосипеды. А какой—то пожилой мужчина, ссутулившись, курил на дощатом помосте и, облокотившись о перила, лениво стучал себя прутиком по брючине. Он сплюнул в воду и виновато улыбнулся детям.