Русский исторический анекдот: от Петра I до Александра III - стр. 34
У графа… был арап, молодой и статный мужчина. Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю. У графа… по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по своему обыкновению; но швейцар прогнал их, говоря сердито: «Ступайте прочь, не до вас. У нас графинюшка родила арапчонка, а вы лезете за милостыней». [96, с. 159.]
При покойной императрице Екатерине II обыкновенно в летнее время полки выходили в лагерь.
П. П., полковник какого-то пехотного полку, в котором по новости не успел еще, так сказать, оглядеться, хотя и очень худо знал службу, но зато был очень строг.
Простояв дни три в лагере, призывает он к себе старшого капитана и делает ему выговор за слабую команду.
– Помилуйте, Ваше Высокоблагородие (так величали еще в то время обер-офицеры господ полковников)! – сказал капитан. – Рота моя, кажется, во всем исправна; вы сами изволите видеть ее на ученье.
– Я, сударь, говорю не об ученье, – прервал полковник, – а то, что вы слабый командир. Три дни стою я в лагере; во все это время вы никого еще не наказывали! Все другие господа ротные командиры исправнее вас: я вижу, что они всякий день утром после зари и вечером перед зарею наказывают людей перед своими палатками; а вы так при мне ни одному человеку не дали даже ни лозона.
– За что же, Ваше Высокоблагородие, буду я бить солдат, когда они у меня исправны?
– Не верю, сударь, не верю: быть не может, чтобы все были исправны. Ежели вы не хотите служить порядочно, то выходите лучше вон из полку. Я не прежний полковник, терпеть не могу баловников. Какой вы капитан! Вы баба!
У бедного капитана навернулись на глазах слезы. Он удалился в свою палатку и не знал, что ему делать: драться он не любил, оставить службы не мог, потому что привык к ней и не имел у себя никакой собственности; а переходить в другой полк было весьма трудно – однако же он решился на последнее.
В самое это время приходит к нему фельдфебель.
– Что ты пришел ко мне? – сказал ему капитан. – Знаешь ли, что полковник разжаловал меня из капитанов в бабы за то, что я не колочу вас, как другие, палками. Прощайте, ребята! Не поминайте лихом; перейду в другой полк и сегодня же подам просьбу. Ступай к пору in и ку, коли что тебе надобно; а мне теперь нечего приказывать.
Фельдфебель вышел, не сказав ни слова, но через полчаса является опять к доброму своему капитану и говорит ему:
– Ваше Благородие! Сделайте отеческую милость, не оставляйте нас, сирот…
– Да разве вы хотите, – прервал капитан, – чтобы я колотил вас палками?
– Есть охотники, Ваше Благородие! Извольте каждый день наказывать из нас четырех человек и давать всякому по двадцати пяти лозонов. Мы сделали очередь; никому не будет обидно. Извольте начать с первого меня; еще готов каптенармус и два человека из первого капральства. Сегодня наша очередь. Ничего не стоит через 25 дней вытерпеть 25 лозонов: ведь гораздо более достанется нам, ежели будет у нас другой капитан… Ваше Благородие! Заставьте вечно Богу молить,