Русский исторический анекдот: от Петра I до Александра III - стр. 21

Сумароков смекнул делом и на другой день явился во дворец в анненской ленте. «Ах, плут! Обманул меня! – сказала, смеючись, государыня. – Ну, да так и быть: чтобы приличнее носить этот орден, поздравлю тебя статским советником». [67, с. 341.]

В подтверждение слов наших приведем несколько анекдотов о его <А. П. Сумарокова> характере, дошедших до нас прямо от очевидцев, по изустным преданиям.

Однажды в деревне, погнавшись со шпагою в руках за своим камердинером, чем-то его раздражавшим, он до того был ослеплен своею запальчивостью, что не заметил, как попал по пояс в воду, в небольшой прудик, через который ему пришлось преследовать беглеца.

В другой раз в Москве на Святой неделе он прибил звонаря, который надоел ему, и, наконец, один знакомый, войдя к нему в кабинет, застал, что он, как сумасшедший, гонялся за мухами, которые мешали ему писать.

Но как были в нем сильны порывы вспыльчивости, до которых часто доводила его малейшая безделица, так скоро и проходили они.

Пред тем, кому случалось страдать от его горячности, он всегда старался заглаживать обиду чем и как мог, потому что совсем не был зол, а, напротив, так же пылок в порывах добра и благотворительности, как в порывах гнева. Следующий случай, рассказанный нам теми же очевидцами, может послужить самым убедительным доказательством его добродушия.

В последние годы жизни своей он худо занимался хозяйственными делами, и они пришли в совершенный упадок. Между тем, проходя однажды в Москве по улице, он встретил израненного инвалида, который попросил у него милостыню. Не имея денег ни в кармане, ни дома, Александр Петрович снял с себя шитый <золотом> генеральский мундир и отдал его инвалиду, а сам возвратился в одном камзоле. [153, с. 317–318.]

На другой день после представления какой-то трагедии сочинения Сумарокова к его матери приехала какая-то дама и начала расхваливать вчерашний спектакль. Сумароков, сидевший тут же, с довольным лицом обратился к приезжей даме и спросил:

– Позвольте узнать, сударыня, что же более всего понравилось публике?

– Ах, батюшка, дивертисмен!

Тогда Сумароков вскочил и громко сказал матери:

– Охота вам, сударыня, пускать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства! – и тотчас убежал из комнаты. [61, стб. 957–958.]

Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова, Александр Петрович громко спросил присутствующих:

– Что тяжелее, ум или глупость?

Ему отвечали:

– Конечно, глупость тяжелее.

– Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня – парой.