Русский иностранец Владимир Даль - стр. 44
Полевой начал демократизировать русскую литературу; он заставил ее спуститься с аристократических высот и сделал ее более народной или по крайней мере более буржуазной. Наибольшими его врагами были литературные авторитеты, на которые он нападал с безжалостной иронией. Он был совершенно прав, думая, что всякое уничтожение авторитета есть революционный акт и что человек, сумевший освободиться от гнета великих имен и схоластических авторитетов, уже не может быть полностью ни рабом в религии, ни рабом в обществе».
Н. А. Полевой
Н. А. Полевой не сразу «начал демократизировать русскую литературу» в своем журнале. «Московский телеграф» издавался с 1825 года. В первое время его редактировали не только братья Полевые – Николай и Ксенофонт, но и П. А. Вяземский, а среди авторов были Е. А. Баратынский, В. Ф. Одоевский, А. С. Пушкин и другие «аристократы» русской литературы. Отношения издателя с ними испортились в 1827 году.
На образовавшемся «чистом поле» Н. А. Полевой стал «сажать» таких писателей, как В. И. Даль и А. А. Бестужев-Марлинский. Но делать это издателю позволяли недолго. В 1834 году «Московский телеграф» был запрещен.
Холера
5 декабря 1830 года В. И. Даля потребовали в город Умань к штабу 4 резервного кавалерийского корпуса для заведования временным сводным лазаретом 1 конноартиллерийского дивизиона.
В январе 1831 года в Каменец-Подольске начала свирепствовать холера. Владимира Ивановича направили туда – для ликвидации эпидемии.
Холера свирепствовала не только в Каменец-Подольске, но и в других местах Российской империи. Эпидемия началась в 1830 году. В мае этого года состоялась помолвка А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой. 1 сентября поэт ввиду предстоящей женитьбы отправился в родовое имение Пушкиных село Болдино Лукояновского уезда Нижегородской губернии, где вынужден будет задержаться до конца ноября из-за холерных карантинов. 9 сентября Александр Сергеевич написал из Болдина в Петербург одному из ближайших своих друзей Петру Александровичу Плетнёву:
Автопортрет Пушкина
«Я писал тебе премеланхолическое письмо, милый мой Пётр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на этом собаку съел. Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает – того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: как скучны статьи Катенина! И более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre à la bouche!