Русский двор в Хорсенсе - стр. 14
Текст манифеста был написан самим Остерманом. Что касается права на престол будущих братьев принца Ивана, то именно это обстоятельство впоследствии сыграло трагическую роль в их судьбе, сделав их опасными для тех, кто занял трон по праву сильного.
Неизвестно, какие думы были в эти дни у цесаревны Елизаветы и примеряла ли она мысленно корону на себя. С текстом присяги Ивану Антоновичу к ней был послан генерал-прокурор Н.Ю. Трубецкой, и Елизавета его, разумеется, тут же подписала.
Положение между тем становилось критическим. Врачи, удивляясь столь жестокой подагре, не могли облегчить страдания Анны Ивановны, и во весь рост встал вопрос о том, кто же после ее кончины будет фактически править империей.
Люди, от которых зависело решение, явно разделились на две партии. Первую олицетворял Остерман, несмотря на собственную болезнь проводивший все время с утра до вечера в переносном кресле во дворце. Его давние симпатии к венскому и соответственно к брауншвейгскому дворам означали, что при обсуждении вопроса о регентстве он предложит кандидатуру Антона Ульриха.
Другая партия возглавлялась Минихом, глубоко уязвленным позицией Вены при заключении Белградского мира (1739), обесценившего его военные победы. Фельдмаршал предполагал, что в случае передачи регентства Анне Леопольдовне он сможет играть роль более значительную, чем до сих пор. Сын Миниха был женат на Авроре Менгден, сестре камер-фрейлины и подруге принцессы Юлианы Менгден. Поэтому Миних-старший мог без труда вести с Анной Леопольдовной закулисные переговоры.
Отсутствие согласия между родителями наследника престола тоже не давало надежд на спокойное начало нового царствования. Когда все кабинет-министры и Миних прибыли на совещание к Анне Леопольдовне, ее высочество не позволила присутствовать при этом принцу Антону Ульриху. Принц не имел свободного доступа к супруге даже для важных переговоров; кроме того, он давно уже не проводил ночей в ее спальне. Зато Петр Бирон часто обедал вместе с Анной Леопольдовной (которая уже целый год не обедала вместе со своим супругом).
Но вот его отец оказался в явно "подвешенном состоянии". Обер-камергер сам хорошо понимал, что со смертью императрицы его положение окажется весьма неустойчивым. Не имея поддержки в среде русской знати и не занимая никаких государственных должностей, бывший фаворит оказывался совершенно лишней фигурой.
Понимали это и кабинет-министры, и фельдмаршал Миних. Никто из них в отдельности не желал регентства Бирона. Но когда они собрались все вместе, они вручили судьбу государства и собственные судьбы/именно ему.