Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век - стр. 9
Любопытно, что во второй части книги, которая вышла уже после большевистского переворота, русских авторов оказалось значительно больше. Словно бы большевики, тоже далеко не самым теплым образом относившиеся ко всему русскому, вдруг заставили обрусеть даже сторонников демократического развития России западной ориентации.
К сожалению, работа над многотомным изданием оказалась прервана почти в самой середине. Составители предполагали довести повествование вплоть до конца царствования императора Александра I, то есть до восстания декабристов, а по некоторым сведениям, обратиться к николаевскому времени и эпохе «великой реформы». Увы, планам этим не суждено было сбыться. За пределами советской России все основные исторические источники, разумеется, оставались вполне доступны. Недоступен оказался лишь читатель, а эмигрантские круги волновало совсем иное…
Под конец следует сделать одно небольшое замечание источниковедческого характера. «Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век» – это прежде всего книга для чтения, равно как и своеобразный памятник левой исторической мысли начала 20 столетия. В те времена историки вроде Мельгунова, которых называли «приват-доценты», вне зависимости от наличия звания, позволяли себе некоторые вольности в работе с историческими документами. Заключались они в произвольном сокращении, а то и вовсе пересказе текста, своеобразном «переводе» его на более понятный современникам язык. Поэтому для научных работ читателю следует обращаться к первоисточнику использованных в книге текстов, ну а для того, чтобы понять всю «сладость воспоминаний», вполне достаточно и настоящего сборника. Ведь «яда» вполне хватает в обычной жизни.
Толстенный том «Русского быта», положенный в основу настоящего издания, где под один переплет помещены обе разновременные опубликованные части книги, имеет свою любопытную историю, до некоторой степени продолжающей историю книгоиздательства «Задруга». Книги сами, разумеется, вспоминать не умеют – это удел человека, но иногда они умеют рассказать то, о чем их владелец до поры до времени предпочитал молчать.
В первые десятилетия советской власти об анархизме полагалось говорить либо ругательно, либо киноцитатами вроде «анархия – мать порядка», но действовать в духе анархических организаций запретить было сложнее; главное, что требовалось от тайных анархистов, – тщательно замаскироваться словами. Подходило все – от «пролетарского туризма» до «пролетарского же интернационализма».
Один из главных принципов анархизма – самоуправляемые общественные организации взаимопомощи, созданные на уровне городов или районов без уплаты членских взносов и списочного состава. Именно такую организацию удалось создать в 1921 году при Московском городском доме учителя, располагавшемся тогда еще в Леонтьевском переулке. Во главе самодеятельной организации стоял 22 летний выпускник исторического и географического факультетов Московского университета московский учитель Михаил Михайлович Шмелев (1898–1982). Названия она носила разные – семинар учителей туристов-краеведов, туристическая секция, позднее – клуб учителей туристов-краеведов имени А.Ф. Родина. При городском Доме учителя она существовала более 45 лет, покуда в год 50-летия Октябрьской революции очередная директриса из отставных комсомолок не попросила учителей-туристов выйти вон.