Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - стр. 53
Сын Дмитрия Ивановича, Василий, бывший аманат Тохтамыша, заняв место отца, показал, как должна караться крамольная мысль в его отечестве. Когда в 1393 году жители Торжка подняли восстание, он «велел боярам снова идти с полками в Торжок, изыскать виновников убийства и представить в Москву».
Сын Дмитрия Ивановича, Василий, бывший аманат Тохтамыша, заняв место отца, показал, как должна караться крамольная мысль в его отечестве. Когда в 1393 году жители Торжка подняли восстание, он «велел боярам снова идти с полками в Торжок, изыскать виновников убийства и представить в Москву. Привели семьдесят человек. Народ собрался на площади и был свидетелем зрелища ужасного. Осужденные на смерть, сии преступники исходили кровию в муках: им медленно отсекали руки, ноги и твердили, что так гибнут враги государя московского!.. Василий еще не имел и двадцати лет от рождения: действуя в сем случае, равно как и в других, по совету бояр, он хотел страхом возвысить достоинство великокняжеское, которое упало вместе с государством от разновластия». Автор этого отрывка, Карамзин, добавляет следом, что сам Василий тоже присутствовал на этой площади и наблюдал за казнью.
При нем же, Василии Дмитриевиче, москвичи пережили еще один кошмар монгольского нашествия – в 1408 году. И точно так же, как и отец, Василий предпочел бежать из опасной Москвы, оставив город на растерзание войску Едигея, нового узурпатора ханского престола. И точно так же, как при Дмитрии, жители были вынуждены самостоятельно организовать оборону города. Помня предшествующий опыт, москвичи открывать ворот не собирались и готовы были лучше уж умереть. Едигей пожег Переяславль-Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, Клин, село Коломенское, но, узнав о начавшейся в Орде смуте, предпочел отойти от Москвы, взяв откуп всего-то в 3000 рублей серебром. Жители настолько были потрясены, что приписали этот уход врага действию икон. Вернувшемуся сразу после того князю никаких упреков послушные москвичи не высказали…
Крамола литовская
В 15 веке Москва во всем стала видеть литовскую угрозу. По принципу: от этого дрянного соседа ничего хорошего исходить не может. И для завоевания соседних княжеств и свободных земель использовался образ этого врага. Впрочем, «империей зла» для Москвы была Литва, а «империей зла» для Литвы – Москва. Хотя, как ни забавно, династия московских князей тесно породнилась с династией литовских, и в 16 веке на московском столе сидел князь, отцом которого был Василий Дмитриевич из Рюриковичей, а матерью – Софья Витовтовна, единственная дочь великого князя литовского Витовта. Звали его Василий Васильевич, по прозвищу Темный, потому что в борьбе за престол он потерял оба глаза – выкололи соперники. При Василии Васильевиче Московия получила двадцатилетнюю смуту – княжеская драка за престол была кошмарной. Но он победил и прирастил к Москве все земли, кроме Рязани, Твери, Пскова и Новгорода. Частично обвинения их в крамоле и измене были обоснованными: Тверь, и Рязань, и Новгород, и Псков боялись лишиться независимости, а в союзники, кроме Литвы, брать им было попросту некого – не крымского же хана?