Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - стр. 16

Таковым спасительным для государства средством в его время было принятие христианства. В 10 веке киевские земли в основном населяли язычники. Все князья того времени, за исключением единиц, тоже были язычниками. Однако западные соседи с 4 столетия исповедовали новую веру, и для того, чтобы вписаться в цивилизованный мир, жителям Киевской Руси нужно было стать христианами. Христианизация не только ставила Русь в равное положение с соседями, она весьма помогала упрочению княжеской власти. Но при тех умонастроениях, которые существовали на племенных территориях, принятие христианства могло быть только насильственным. По доброй воле язычники от своей веры не отреклись бы, а заниматься миссионерством – значит терять время, на миссионерскую деятельность могли уйти столетия.

В наши дни возвращение «отпавшего населения» в лоно православия тоже идет ударными темпами – иначе зачем бы вводить в школах курс основ православной культуры? Это в светском-то государстве, церковь от которого якобы отделена? Хорошо хоть не тащат креститься целыми селами, как было это с уцелевшими язычниками при царе Алексее Михайловиче (17 век!) или Петре Великом (18 век!)…

В 1988 году, уже на закате советской власти, тысячелетие Крещения Руси было отпраздновано с большой помпой. Тогда это вызвало некоторое недоумение у воспитанных в атеизме жителей страны и умиление до слез у немногочисленных верующих. Кто же знал, что не пройдет и трех лет, как СССР уйдет в прошлое, а еще через пару лет новая российская власть станет ставить свечки в церквях, отстаивать молебны и креститься на любую крестовину. И начнется, так сказать, возвращение россиян в лоно православной церкви. С торжественными молебнами, многокилометровыми очередями к святым мощам и почти что апокалиптической ненавистью ко всем неправославным. Совершенно в духе того средневекового развратника, который покрестил своих подданных для торжества единоверия.

Первый опыт поголовного крещения был проведен Владимиром в Киеве. Опыт прошел относительно спокойно. В Киеве и так было немало христиан. И, между прочим, они от Владимира уже успели пострадать, когда тот десятилетием раньше пробовал ввести в качестве государственной религии язычество литовского толка с главным божеством Перуном, а точнее – Перкунасом, владыкой молний и покровителем княжеской власти. Перкунасу нужно было приносить кровавые жертвы. В Киеве тогда вспыхнули стихийные бунты, христиан убивали, народ негодовал. Киевские язычники наотрез отказывались признавать главенство чужеродного Перуна. А киевские христиане бросались на мечи вводивших «перкунианство» дружинников. То нововведение только породило смуту. Причиной ее стала попытка принести Перкунасу человеческую жертву. Кандидатов на жертву избирали жребием, и их было несколько, но Владимир лично распорядился взять для жертвоприношения сына купца-христианина, надеясь на полное понимание несчастного отца. Однако купец не только не выдал своего ребенка, но и забаррикадировался в доме, и дом этот дружинникам пришлось брать с боем, в ходе штурма хозяин и все домочадцы были убиты, добровольная жертва так и не принесена. В Киеве, где восстания были редкостью, люди вышли на улицы, но Владимиру удалось восстановить порядок. Несколько лет, перед военными походами, жертвы еще приносились, потом это прекратили. Культ кровожадного бога не прижился.