Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990 - стр. 86
Свежий воздух на улице привел меня в себя – и первая мысль в голове: «Как это я не побил морду Адикаевскому?» А кулаки уж свинцом налились. Стою, как добрый молодец на распутье.
Передо мной в этот миг выросли двое друзей: богатырская фигура седого старика и Глеб Иванович Успенский.
– Ты как здесь?.. Вот рад! – воскликнул Глеб Иванович.
– Здравствуй, Гиляй!.. – меня облапил и целует старик.
Тут только я узнал его. Это был Аполлон Николаевич Алифатов, управляющий конным заводом Орлова.
А Глеб Иванович глаза вытаращил:
– Да разве вы знакомы? Аполлон, ты знаешь его?
– Ну вот еще! Наш брат – лошадник.
Мы стояли на тротуаре, я подробно рассказывал свое горе и закончил:
– Вот и жду! Как выйдет Адикаевский – морду в клочья, ребра переломаю. А завтра Феоктистова изувечу!
И оба в один голос:
– Что?! Да ты обезумел! Попадешь в тюрьму – и прямо в Сибирь! А им только по ордену дадут в утешение.
– Все равно, прежде я сам их награжу…
Друзья взяли меня под руку, а я уперся:
– Никуда не пойду.
Алифатов старается:
– Нет, его, быка, сдвинешь!.. Ну!
Рванули и повели. Я послушно пошел.
– Да ты подумай только, как, например, Феоктистова бить…
Он уж так побит, что сам не свой ходит. Вот что про него Минаев написал:
– Ну, черт с ним! Адикаевского изувечу.
– И это глупо. Из-за мерзавца и себя и семью губить… А на кого семья останется? А где Успенский будет борщ с ватрушками есть? А?
Алифатов все время смотрел на меня, качал головой и повторял:
– Вот дура, вот дура некованая. Вспомни: Адикаевский! Набьешь ему морду, попадешь к жандармам в ад и будешь каяться.
Мы все трое засмеялись и двинулись дальше. Пересекли Невский и зашли в меблирашки у Аничкова моста, к Алифатову, где случайно остановился и я. На столе была икра, сыр, колбаса и бутылка красного вина. Закусили и выпили. Много говорили, и, наконец, Глеб Иванович убедил меня, что после такого ответа Адикаевского ждать нечего.
– Все равно, книгу сожгут наверное, а это большая честь:
первая твоя книга – и сожгли! А скандалить будешь – вышлют.
Схватят вот так, как мы с Алифатовым тебя тащили, да и поведут. А там начальство грозное в синем мундире сидит, а рядом жандарм здоровеннейший… И скажет тебе начальство… Ты только вообрази, что вот я, Глеб Успенский, генерал, а он – жандарм.
Алифатов встает, вытягивается во фронт, руку под козырек:
– Так точно, васкобродие!..
– Взять этого смутьяна в кибитку – и прямо в Сибирь! Ты мне головой отвечаешь за него! Понял?
– Так точно, васкобродие… Предоставим, васкобродие…