Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990 - стр. 31

Впервые некоторые варианты опубликованы В. Е. Якушкиным в «Русской старине» (1884. Июль. С. 8). Как и первое «Послание к цензору», обращено к А. С. Бирукову, о котором говорится во вступительных стихах (Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно). Хотя его деятельность Пушкин и называл «самовластной расправой трусливого дурака», тем не менее это послание довольно существенно меняет тональность: от резких инвектив – к своего рода «уговариванию», созданию образа «идеального» цензора. Очевидно, «Послание» вызвано надеждой, возлагавшейся Пушкиным на нового министра народного просвещения адмирала А. С. Шишкова (Министра честного нам добрый царь избрал), сменившего на этом посту в 1824 г. ханжу и лицемера кн. А. Н. Голицына. «Онегин печатается, – с удовлетворением писал Пушкин Вяземскому из Михайловского 25 января 1825 г., – брат и Плетнев смотрят за изданием; не ожидал я, чтоб он протерся сквозь цензуру – честь и слава Шишкову!». Надежды, однако, не оправдались: после подавления восстания декабристов Шишков составил новый и такой жестокий цензурный устав, что он тотчас же получил название «чугунного» (см. вступит. заметку к настоящему разделу).

Впервые: Московский вестник. 1829. № 7.

Обстоятельства, вызвавшие создание этой эпиграммы, указаны самим Пушкиным в «Отрывке из литературной летописи». Речь идет о жалобе М. Т. Каченовского на цензора М. Н. Глинку, разрешившего № 20 «Московского телеграфа» за 1828 г., в котором он нашел «клевету и личность». Каченовскому в жалобе было отказано.