Русские писатели и публицисты о русском народе - стр. 27
<…>
Бедность, нужда, вот что развращает сначала народ и приводит его потом со ступени на ступень к кабаку и пропасти, над коей кружится голова, темнеет в глазах. О, много надо подумать прежде, нежели осудить какого-нибудь мужика-пьяницу или вора-лакея. Татары причинили вековечное зло нашему народному характеру, наложив свое тяжелое иго и приучив к низким хитростям рабства.[80]
За Белгородом начинаются малороссийские села. «Как я люблю их, – пишет Погодин, – с шоколатными кровлями, что за прелесть эти белые хаты в тени зеленых развесистых деревьев, рассыпанные по склону горы. Видно с первого взгляда, что обитатель их в дружбе с природою, что он любит свой домашний кров и не покидает его без крайней нужды. Совсем не то в Великой России; деревца вы не увидите часто подле избы, и редко сидит дома заботливый хозяин; он спешит с промысла на промысел. У него изба – только ночлег».
<…>
Малоросиянина не беспокоит жадность москаля; он счастлив внутри своей хаты под черемухою. Впрочем, и москаль не родился плутом, а сделан и сделался.[81]
Велик, уж нечего сказать, и наш ямщик! В краткие минуты отдыха я восхищался им. Это чуть ли не первый представитель русского народа в наше время по своей части. Что за дух, что за мысль, что за ум! Нет – у России еще много впереди.
Письмо к П. А. Вяземскому от 15 ноября 1842 г.[82]
Удивительное явление представляет она (Пруссия – Д. С.) в наше время. Чего недостает ей? Правосудие, средства для просвещения, личная свобода, свобода книгопечатания, слишком обширная, а она, недовольная, возмущается и не видит места успокоения!
<…>
Не менее Пруссии ненавидит нас и Германия. Лейпцигские, дрезденские и рейнские газеты… наполнены воплями против России. В них беспрестанно толкуют о страсти нашей к завоеваниям, об отвращении нашем от всякого образования, о безнравственности нашего низшего духовенства, о крестьянском рабстве, о жестокости с солдатами и крепостными людьми.
Из донесения Погодина министру народного просвещения (1842).[83]
Впрочем, программа остается прежняя: благоговение пред Русской историей, воздаяние должной чести Москве, как средоточию России, осуждение безусловного поклонения Западу при должном уважении к его историческому значению, сознание национального достоинства, уверенность в великом предназначении русского народа не только в политическом смысле, но и в человеческом, уверенность в величайших дарах духовных, коими наделен русский человек для подвигов на поприще науки и литературы <…>.
Из Объявления об издании «Москвитянина» в 1846 г.