Русские писатели и публицисты о русском народе - стр. 11
Такова сама атмосфера Запада. Это более чем история, и более чем психология. Это – физиология европейца. Что вы поставите на место всего этого у нас? Не знаю, можно ли вывести из всего сказанного какой-либо абсолютный принцип, но вполне очевидно, что столь необычное состояние должно глубоко влиять на дух каждой личности из этого народа, того самого народа, который никак не может найти общего центра своему мышлению и дела которого заключались лишь в слепом и неумелом подражании.
Как следствие, вы обнаружите, что всем нам недостает некоторой уверенности, некоторой последовательности мышления. Логика Запада у нас неизвестна. В наших головах парализуются лучшие идеи, оставаясь вследствие бессвязности и непоследовательности бесплодными вспышками. Сама натура человека такова, что он заблуждается, коль скоро не находит связи ни с прошлым, ни с будущим. Из-за этого он лишен устойчивости и основательности. Конечно, во всех странах есть пропащие души, но у нас это общая черта. И это не та легкость, за которую когда-то упрекали французов и которая все-таки служила лишь для облегчения в понимании мира, не исключая при этом глубины духа и создавая величайшее очарование и тонкость общения. Это – ветреность существования без опыта жизни и без взгляда в будущее; существование личности, отчужденной от своего рода, которой не нужны ни честь, ни обмен идеями, ни даже семейное наследие.
В наших головах нет ничего всеобщего, всё у нас индивидуальное, подвижное и незавершенное. Взор наш как-то затуманен, холоден и этим сходственен несколько с народами, стоящими на самом низу общественной лестницы. В чужих краях, особливо на юге, где лица отмечены необычайной живостью, я множество раз, сравнивая физиономии соотечественников с туземцами, поражался онемелой застылости наших взглядов.
Чужестранцы ставят нам в заслугу некоего рода беззаботную смелость, которая более всего свойственна низшим классам; однако, наблюдая лишь изолированные следствия национального характера, они не имели возможности судить о целом. Они не заметили, что та же самая причина, которая делает нас иногда столь отважными, влечет за собой всегдашнюю неспособность нашу к глубине и постоянству; они не заметили, что если мы нечувствительны к опасности для жизни, то эта нечувствительность распространяется на любое благо, любое зло, любую истину и любую ложь, и что именно это лишает нас всех могущественных движителей, которые толкают человека на путь совершенства; они не заметили, что именно из-за этой бесшабашной удали у нас даже высшие классы заражены теми пороками, кои в других странах принадлежат лишь самым низам; они, наконец, не заметили то, что если мы обладаем некоторыми добродетелями южных и малоцивилизованных народов, у нас нет ни одного из тех достоинств, каковые свойственны зрелым нациям.