Русские отцы Америки - стр. 10
На заводе у Вестингауза я встречался с взрослыми людьми, а в университете приходилось иметь дело с молодёжью и меня поразила грубость и невоспитанность этой молодежи. Какого‑либо почтения к профессору нет и следа. Студент входит в ваш кабинет в пальто и в шапке, и без всякого обращения начинает говорить о своём деле. Я пытался их приучить хоть шапку снимать, но хороших результатов не имел. Ещё один пример. Идти домой мне приходилось иногда по грязным улицам. Настоящих тротуаров часто не было и по грязным местам имелись узкие дощатые мостки. Жена обратила внимание, что я часто возвращался с грязными сапогами и попросила осторожнее обходить грязные места. После этого я внимательно проследил почему пачкаю сапоги и нашёл, что вдоль моей улицы расположено несколько студенческих общежитий и в некоторые часы немало студентов идут мне навстречу. Заметил, что при встрече студент не спешит дать дорогу профессору и я, не думая, уступаю дорогу и схожу с мостков. Решил изменить моё поведение, не уступать дороги и идти прямо на студента. При моём росте и весе этот метод оказался удачным – студенты уступали дорогу и я стал приходить домой с чистой обувью. Позже мне объяснили, что Мичиганский университет – штатный, что большинство его студентов приходят из малокультурных слоёв и вежливостью не отличаются. Когда я перешёл на службу в Станфордский частный университет, где большинство студентов выходило из интеллигентных семейств, я встретил молодёжь с лучшими манерами.
Вспоминаю съезды секции механики, в которых я впоследствии участвовал. Их устраивали обычно в крупных университетах в каникулярное время и предоставляли для жития членов общества студенческие общежития. Казарменная обстановка общежитий членов Общества видимо не стесняла. Скоро после начала занятий в университете я имел случай познакомиться с Советом профессоров. Это – многолюдное собрание, в котором принимают участие не только профессора, но и преподаватели. Обсуждение дел при таком многолюдстве, конечно, невозможно и всё ограничивается годовым отчётом президента, который обычно принимается без всяких прений. На этот раз заседание имело неожиданное для меня продолжение. После чтения отчёта президент говорил речь, точнее сказать делал выговор группе профессоров. Оказалось, что на последней футбольной игре некоторые профессора напились пьяными и безобразничали во время игры. И вот президент укорял их за такое поведение в присутствии студентов.
По вечерам я занимался дома. Для занятий с докторантами подходящих книг не было, и я занялся писанием таких книг. В 1930 году я закончил курс сопротивления материалов. Курс вышел в двух томах, первый – для начинающих студентов, второй – для докторантов и инженеров. Курс нашёл значительное распространение в Америке и позже был переведён на несколько иностранных языков. После этого я приступил к составлению курса теории упругости. У меня был такой курс на русском языке, но я задумал его расширить, включив в него все то, что могло бы представить интерес для технических приложений".