Русские флибустьеры - стр. 32
Орлов заглянул в квадратный провал и посмотрелся в дрожащее зеркальце воды.
– Вода здесь солоноватая, – сказал, подойдя, Беренс. – Но пить можно. И река тут недалеко. Выше, в горах, есть родники. Позвольте ваш мачете.
Орлов вытянул из-за пояса тесак, но Беренсу не отдал.
– Что надо рубить?
– Ничего не надо рубить. Я тут кое-что обнаружил, хочу слегка копнуть. Пока помогите Илье с крабами. Вдвоем вы справитесь быстрее. А когда Макарушка их зажарит, еще пожалеете, что мало принесли.
– Что вы тут могли обнаружить? – спросил Орлов. – Тростник сгорел дотла. Но хижины были пустые. Ни костей, ни остатков утвари. Люди ушли и сожгли свои дома сами.
– Сами? Сомневаюсь. – Беренс покачал головой. – Ушли? Да. При этом унесли с собой все, что здесь было. Хоть бы одну лопату оставили.
– Покажите, где копать.
– Павел~ э-э~
– Григорьевич.
– Павел Григорьевич, любезнейший мой Павел Григорьевич, – с улыбкой произнес Беренс, – неужели вам доставит удовольствие рыться в выгребной яме?
– Покажите, где копать, – спокойно повторил Орлов.
Лопата все же нашлась, когда он немного поработал своим мачете, прорубая тропу. И не одна. Заржавленные, с обломленными черенками, они валялись в бурьяне возле заросшей выгребной ямы.
Едва сняв верхний слой комковатой бурой земли, Орлов понял, что лучше перейти на другую сторону. Он сменил позицию, устроившись рядом с Беренсом. Теперь ветер относил от них запах, поднимавшийся сквозь сырой песок.
Копать пришлось недолго.
Когда к ним подошел Илья, они сидели в сторонке и курили, пытаясь табачным дымом заглушить смрад.
Остерман уронил мешок, в котором скрежетали и щелкали наловленные им крабы, и длинно выругался по-испански. Потом заглянул в раскоп и зажал нос.
– Да сколько же их там?
– Полагаю, человек пять-шесть, не больше, – сказал Беренс, вытирая лоб рукавом.
– Застрелены?
– Расстреляны. Извольте видеть: у двоих, что сверху, руки скручены проволокой за спиной. Ставили над ямой и стреляли сзади. В затылок.
– Из чего стреляли?
Орлов молча открыл перед ним ладонь, на которой покатывались две потускневшие гильзы от винтовки Маузера.
– Армейские дела?
– Трудно сказать, – Беренс пожал плечами. – При случае расстреливают и те, и другие. Это раньше повстанцы обходились одними мачете. А сейчас, говорят, у них есть все, что лежало до поры в американских арсеналах.
– Но тут же не наши, так? – Илья, зажав нос, наклонился над телами. – Негры?
– Наши, – сказал Беренс. – Почернели.
– Руки связаны телефонным проводом. Узелок занятный~ Не знаю, кто расстреливал, но связывал человек опытный. Интересно, где он тут провод нашел. – Остерман выпрямился, сняв шляпу. – Значит, наши? И что? Не оставлять же их так.