Русская война. 1854. Книга 5 - стр. 23
– Значит, учтем. Если дело только в людях, то нам всего лишь нужно будет оказаться умнее.
– Не только в людях. Я, скажу честно, не специалист в этих экономических теориях, но на мой взгляд… С одной стороны, вы хотите привлекать капитал для развития страны, и это хорошо. С другой, низкая инфляция внутри России сделает кредиты для наших собственных промышленников тяжелее, чем для иностранцев.
– Что вы имеете в виду?
– Допустим, вы дали по миллиону в кредит мне и Наполеону. Через год во Франции этот миллион в лирах обесценится до семисот тысяч, а я буду должен все так же полную сумму.
– Это… Тоже учтем! Но вы не против самой реформы?
– Не против, но я пока совсем не увидел ее преимуществ относительно того, что есть сейчас. Смешивание кредитных и настоящих денег, с одной стороны, может принести пользу, но и опасности точно есть. Так что, если появится документ, где все это будет учтено, я с большим удовольствием его изучу…
– А что вы думаете про остальные реформы, о которых я говорил? – если до этого Горчаков собирался до смерти спорить со старым князем, то теперь… Ему на самом деле стало интересно его мнение.
– Так давайте обсудим, – Меншиков улыбнулся. – Вы начали с освобождения крестьян. Что сейчас не так?
– Несвобода и невозможность использовать их в современных производствах. Вы же понимаете, что стране нужна индустриализация, а без рабочих рук все это не имеет смысла.
У меня от этих слов едва челюсть не упала. Вроде бы до Сталина еще восемьдесят лет, а мысли такие в воздухе уже витают. И… Если честно, я раньше искренне верил, что реформаторы 50-60-х боролись с крепостничеством исключительно ради своих идеалов и идеи свободы, но, как оказалось, и тут не обошлось без банальной экономики. Промышленникам были нужны рабочие, и они продавили их появление.
– Двадцать процентов, – неожиданно сказал Меншиков.
– Что? – Горчаков сначала растерялся, но потом, кажется, вспомнил наш с ним разговор. – Вы про то, что крепостных стало в два раза меньше за последние десятилетия?
– Именно. И если бы не война, то к новому десятилетию их количество и вовсе бы опустилось до погрешности.
Новое десятилетие – это как раз 1861 год, как иронично это звучит.
– Но у нас нет времени столько ждать. Реформа нужна уже вчера, – Горчаков не собирался сдаваться.
– И что принесет спешка? Потерю доверия дворянства? – Меншиков закусил усы.
– Если им объяснить, они поймут.
– Или нет. Обидятся и станут базой для каких-нибудь радикальных течений.
– Разве что единицы. Что они изменят?
– Возможно, но есть еще и проблема хлеба. Малые хозяйства никогда не дадут его в том количестве, что нам нужно…