Русская война. 1854 - стр. 30
Что бы ни говорили про джентльменов, как бы я сам к ним ни относился, но в этом времени они тоже были воинами. Заметили слабость и тут же ударили. Я что-то кричал, но кто же меня услышит! Враги снесли так и не отошедших за пушки казанцев и на их плечах ворвались на батарею. Проклятье!
Я повернул взгляд к левому флангу. Там Минский полк не успел отбросить Боске и теперь был вынужден отступать под огнем объединившихся французов. У нас англичане тоже отбили выгодную позицию, и не было ни единого шанса забрать ее под огнем штуцеров и легких пушек. Вернее, это только я так думал. По ушам ударил звук труб, и вперед двинулись колонны Владимирского полка.
Я перестал дышать, так величественно это выглядело. Синхронное движение тысяч людей. Печатающий шаг под бьющими в лицо пулями. Падал то один солдат, то другой, но остальные не обращали на это внимание. Не люди, а механизм войны. Шаг сменился бегом, полк сжался подобно пружине, а потом резко выпрямился, врезаясь в еще не в упорядоченные до конца английские позиции.
Это было страшно. Крики, хруст, бесконечный гул выстрелов. Владимирцы понесли потери, но выбили врага с аполемента и погнали его дальше к Альме. Почти пятьсот метров они висели у англичан на хвосте, вот только… Мои зубы снова заскрипели от понимания, что будет дальше. Остатки Казанского полка отошли на позицию владимирцев, Суздальский был почти в километре, и им никто не отдал приказ поддержать этот порыв. В итоге наши солдаты оказались на берегу перед брошенными вперед гвардейскими батальонами англичан. В отличие от Горчакова лорд Раглан не постеснялся ввести в бой резервы. А тут и левая батарея, до этого державшаяся, была сметена, и враг сразу же выдвинул вперед свои пушки.
Владимирцы оказались в огневом мешке. Я заметил прямую, как палка, фигуру генерала Квицинского. Оценив ситуацию, он приказал отступать под защиту аполемента, но как недавно владимирцы сидели у англичан на плечах, так теперь и те не собирались отпускать ослабевшего врага. Вдали даже показалось несколько отрядов конницы Раглана, готовые добивать нас, если кто-то побежит. Но нет, не решились.
А я отступил назад, потом, пригнувшись, побежал на нашу позицию.
– Ну что там? – Ильинский встретил меня с покрасневшими от волнения щеками.
– Отступаем. У врага в два раза больше солдат, в полтора раза больше артиллерии. Но наши – герои, – коротко выдал я расклад. – Минут через десять остатки Владимирского полка выбьют с позиции, и они пойдут прямо через нас. А мы прикроем, чтобы враг и не подумал ударить в спину.