Русская Вандея. Очерки Гражданской войны на Дону. 1917—1920 гг. - стр. 5
И все же, в конце концов, 25 апреля 1918 года казачий съезд Усть-Хоперской станицы решил: «Общее собрание станицы и хуторов постановило: не подчиняться существующей советской власти и всеми мерами задерживать красногвардейцев».
Антибольшевистское восстание, к которому долго готовился Голубинцев, началось, но очень локально, в своей станице и окрестных хуторах. Фронтовик Голубинцев сразу занял пост начальника гарнизона станицы Усть-Хоперской и командира Усть-Хоперского казачьего отряда.
Постепенно восстание разрасталось, к станице Усть-Хоперской присоединилась Усть-Медведицкая, а есаул Голубинцев уже именовался командующим «Освободительными войсками вольных хуторов и станиц Усть-Медведицкого округа»…
Конечно, логика развития событий привела А.В. Голубинцева в Белую армию, где он командовал уже не «вольными хуторами», а крупными казачьими соединениями, дивизиями, сводными отрядами и бригадами из нескольких дивизий… С ноября 1918 года А.В. Голубинцев – полковник, а с ноября 1919-го – генерал-майор…
Для людей, интересующихся историей Гражданской войны, мемуары Голубинцева представляют большой интерес – он пишет не только о победах, но и дает откровенный анализ проигрышей. Не скрывает он и трагического разлада между донским и кубанским казачеством, и факты нерешительности, слабости и даже трусости белых генералов, грубых ошибок, допущенных опытными командирами, фронтовиками, выпускниками Военной академии Генерального штаба. Особый интерес представляют доклад генерала А.В. Голубинцева главнокомандующему Вооруженными силами Юга России генералу Врангелю, где подробно изложены причины краха Кубанской и Донской казачьих армий, и тексты документов, которыми обменивались красные и белые войска, пытаясь заключить перемирие.
Судя по всему, у генерала, склонного «рубить правду», накопилось немало врагов не только в чужом, но и в своем «лагере»… Должности для Голубинцева в армии Врангеля не нашлось. Генерал попал в Донской офицерский резерв, дислоцированный в Евпатории. Там же оказались и многие казачьи офицеры. И когда Белая армия отступала из Крыма, офицеров-казаков из резерва даже не хотели эвакуировать и собирались оставить на произвол судьбы – пароходов для вывоза войск было мало. Голубинцеву лично пришлось проявить немыслимую настойчивость и энергию, чтобы спасти своих донцов. Судьба белых офицеров, оставшихся в Крыму при наступлении красных, была печальна.
Удивляет и тот факт, что А.В. Голубинцев, рассказывая о Гражданской войне, совершенно не вспоминает свергнутого царя. А ведь вести об убийстве Николая II, его семьи и приближенных в 1918 году, в Екатеринбурге, дошли до белых и были им хорошо известны. Но, похоже, это событие не произвело тогда на Голубинцева никакого впечатления. Ни личной оценки произошедшего, ни обсуждений среди казаков, ни воспоминаний о данной царю присяге, ни просто упоминаний об этом в воспоминаниях генерала нет. Лишь на последней странице его книги появляется фраза, скорее, ритуальная, о лозунге, которого «ждал исстрадавшийся от революционных экспериментов народ: „Самодержавный царь – хозяин земли Русской“»…