Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории - стр. 38
Можно абсолютно точно после российского опыта говорить о том, что у небольшой части населения на генетическом уровне присутствует некая мутация, называемая склонностью к производству, склонностью к бизнесу. И никакая демотивационная политика правительства не может привести к тому, чтобы эти люди не пытались все равно заниматься производством. При этом надо четко отличать склонность к бизнесу от стремления к стяжательству – это абсолютно разные начала.
Ярким примером стремления к стяжательству служит судьба олигархов, которые в условиях, идеальных для реорганизации производства, обновления производственной базы, пошли совершенно по другому пути.
Сверхприбыль, связанная с наличием крайне дешевых западных займов и благоприятной конъюнктуры на сырье, была пущена олигархами либо на безудержный виртуальный рост, связанный с бесконечными покупками компаний в надежде на рост цены акций, либо, что еще более характерно, на потребление. При этом потребление отличалось признаками, свойственными всему срезу нуворишей за всю историю человечества, отличавшемуся крайне низким вкусом, высокой амбициозностью и стремлением доказать всему социуму, что сам факт наличия денег делает человека, во-первых, моральным, а во-вторых, эстетом.
В связи с возникновением новых информационных технологий, выгодно отличающих современную Российскую империю от Римской, тот, выражаясь языком современных медиа, «мессидж», что был предназначен исключительно для узкого круга потребляющих и прислуживающих, оказался доступным и для иных сред, а это привело к растущему социальному напряжению.
Громкие крики недовольства, не будучи транслированы, оказываются неслышными, что возможно, опять-таки, только в условиях медийных. Тихо сказанное по телевизору слово раздается гораздо громче, чем самые страшные матюги, произнесенные на кухне или в подъезде.
Возвращение в реальность наступило только в условиях кризиса: выкрикнутые на площадях слова стали восприниматься страшнее, чем любая сладкая чушь с телеэкранов, – а это, бесспорно, крайне опасно.
Почему это произошло? Потому что на место бандитов пришли чиновники. 90-е годы характеризовались бандитским разгулом, в основе которого лежало стремление поделить рынки, и в конечном итоге довольно сложно найти хоть одного мало-мальски значимого олигарха, который в своей жизни избежал бы непосредственного контакта с представителями теневых структур, когда-то тесно сотрудничавших как с открытыми бизнесами, так и с теми, кто, по идее, должен был с этими структурами бороться.