Русская рулетка - стр. 61
– Вот так! – трубно крякнул боцман. – Заходи, робяты!
Группа его заняла освободившееся пространство целиком… Через несколько часов Тамаев со своими людьми благополучно прибыл в Петроград.
На трибуну, обтянутую красным полотном, с деревянными скамейками, расположенными по обе стороны трибуны, они наткнулись во время первой вылазки в город.
Тамаев озадаченно наморщил лоб:
– А это чего такое? – ткнул пальцем в сторону трибуны.
– Большевики праздник свой собираются отмечать, – подсказал ему говорливый, с весёлым загорелым лицом Сорока, этот человек чувствовал себя в красном Питере, как дома, чего нельзя было сказать о других. – Первое мая называется. Вот к нему и готовятся. Заранее, за три недели. – Сорока обвёл рукой широкое пространство – ну будто всю страну хотел обхватить. Белые зубы его сияли ярко.
Тамаев неприязненно покосился на него, сплюнул себе под ноги:
– А трибуна зачем?
– Речи будут произносить. Это же любимое занятие у комиссаров. Крики «ура» будут раздаваться, боцман. А на скамейки усядется большевистское начальство. С трибуны будет вещать Троцкий.
– А Ленин?
– Ленин на маёвках появляться не любит. Здоровье не позволяет.
– М-м-м, – Тамаев задумчиво пощипал бакенбарды, потом ткнул пальцем в трибуну и заключил командным тоном:
– Сжечь!
– Чтобы сжечь эту бандуру, нужен керосин, – заявил опытный Дейниченко, – хотя бы полстакана.
Пошли искать керосин. Нашли немного – аптечный коричневый пузырёк, наполненный наполовину, больше найти не удалось.
Когда вернулись, то увидели, что около трибуны стоит часовой с винтовкой, хмуро оглядывается по сторонам – выполняя высокий революционный приказ, охраняет лобное место.
Лицо у часового было бледным, жёстким – чувствовалось, что если вместо Троцкого на трибуну попытается взобраться мама родная, он покажет ей, где раки зимуют.
– Це-це-це, – Тамаев вновь задумчиво пощипал свои длинные, похожие на разорванную пополам мочалку усы, потом цапнул себя за бакенбарды, поморщился недовольно – забыл, что их укоротил.
Они стояли в подворотне здания, выходившего фасадом на площадь, где Петроградские власти планировали провести первомайскую акцию.
– На их акцию мы ответим своей, – сказал Тамаев. – Значитца, так… Сорока, Сердюк, Красков и Дейниченко, дуйте кругалем на противоположную сторону площади и затейте там драку. Часовой на драку явно откликнется, побежит к вам, а мы в это время трибуну и подпалим… А? – Тамаев грозно пошевелил усами. – Годится плант?
«Плант» годился. Так и поступили.
Первомайская трибуна с рядом свежих скамеек была сожжена, что вызвало в Петрограде переполох невероятный – об этом написали все городские газеты, даже самые мелкие, которых хватало всего на три самокрутки.