Русская революция. Политэкономия истории - стр. 27

Решение Николая II отвечало вроде бы и требованиям правительства. Например, А. Кривошеин, которого современники считали, а исследователи называли, фактическим премьером (И. Горемыкина только – формальным)[192], на секретном совещании Совета министров в июле 1915 г. заявлял: «Ставка ведет Россию в бездну, к катастрофе, к революции… Нельзя забывать, что положение о полевом составлялось в предположении, что Верховным Главнокомандующим будет сам император. Тогда никаких недоразумений не возникало бы, и все вопросы разрешались бы просто: вся полнота власти была бы в одних руках»[193].

Решение царя вроде бы отвечало чаяниям и либеральной общественности: военно-морская комиссия Думы, еще до решения Николая II, подала ему доклад, подписанный ее председателем кадетом А. Шингаревым и восемью другими членами Думы. Доклад содержал обвинения правительства и Главнокомандующего и был пронизан мыслью, что «общественность должна взять в свои руки обеспечение войны». В конце доклада говорилось, что «только непререкаемой царской властью можно установить согласие между ставкой великого князя, Верховного командования и правительством». Из этого, по мнению ген. Н. Головина, «Николай II имел полное право сделать логический вывод о том, что русские общественные круги желают, чтобы монарх в своем лице совместил управление страной и Верховное Главнокомандование»[194].

Однако, как только решение Николая II встать во главе Армии было принято, оно произвело настоящий взрыв, который трудно охарактеризовать другими словами, как взрыв отчаяния. «Надо протестовать, умолять, настаивать, просить, словом – использовать все доступные нам способы, – восклицал А. Кривошеин, – чтобы удержать Его Величество от бесповоротного шага. Мы должны объяснить, что ставится вопрос о судьбе династии, о самом троне, наносится удар монархической идее, в которой и сила, и вся будущность России»[195]. «Повсюду в России настроения до крайности напряжены. Пороху везде много. Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар…, – пояснял Обер-прокурор святейшего Синода А. Самарин, – смена Великого Князя и вступление Государя Императора в предводительство армией явится уже не искрой, а целой свечою, брошенною в пороховой погреб. Во всех слоях населения, не исключая деревни, думские речи произвели страшное впечатление и глубоко повлияли на отношение к власти…»[196].

Правительство откликнулось на решение его величества коллективным письмом восьми министров, в котором они, угрожая отставкой, требовали от Николая II отказаться от своего решения, которое: «грозит… России, Вам и династии Вашей тяжелыми последствиями… Находясь в таких условиях, мы теряем веру в возможность с сознанием пользы служить Вам и Родине»