Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - стр. 71

. Людендорф, не без оснований расценивая свое удаление из Генштаба (27 января 1913 г.) как наказание[300], искал утешения в мысли, что Мольтке отпустил его с честью, и старался сделать все, чтобы встретить вероятную войну на руководящей должности. Характерным свидетельством столь же неуместной, сколь необычной ожесточенности Людендорфа является тот факт, что, видя угрозу провала своей максималистской программы увеличения армии, он стал искать для пропаганды своих целей политических союзников среди общественности. Через отставного генерала Кайма, члена Пангерманского союза, он убедил председателя союза Генриха Класса во всеуслышание поддержать в печати его конфиденциальные служебные требования, окончательно разозлив подобным беспрецедентным нарушением генштабовских традиций военного министра фон Хеерингена и директора департамента Ванделя[301].

Если, пойдя на основании проектов Людендорфа на крупнейшее до тех пор увеличение военного бюджета, имперское правительство раскрутило маховик наращивания европейскими странами вооружений с целью подготовки к войне (сначала примеру Германии последовала Франция, потом Россия)[302], то особая забота начальника оперативного отдела о германской разведке положила начало соревнованию европейских секретных служб. Подлинный автор докладной записки Мольтке утверждал, что русская, английская и французская разведдеятельность в отношении Германии усилилась и существующие контрразведывательные учреждения больше не в силах ее сдерживать. «Мы должны бороться с захватывающей нас в тиски единой системой», – требовал он, предвосхищая параноидальное «мировоззрение» опального военачальника Людендорфа после войны. Растущее число судебных процессов против шпионов в Германии служило ему только доказательством «нашей безоружности и беспомощности в этой области». Исходя из такой оценки, Людендорф предлагал две меры. Во-первых, он выступал за то, чтобы «всю контрразведку… как вопрос общеимперского значения» подчинить «статс-секретарю Рейхсминистерства внутренних дел», причем высокопоставленный сотрудник министерства должен будет вести дела «в теснейшей связи с секцией IIIb Большого генерального штаба и разведывательным отделом Главного морского штаба». Во-вторых, во внесенном им в 1912 г. законопроекте об армии[303] он запрашивал значительное увеличение бюджета разведывательной службы. Благодаря его «личному влиянию»[304] разведке на год вместо прежних 300 тыс. марок стали выделять 450 тыс., из них 50 тыс. марок с 1913 г. предназначались на случай чрезвычайной политической напряженности.