Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - стр. 34

. Выполняя приказ, его боевики предпринимали «сверхусилия… чтобы получить доступ к смертоносному грузу»[135] судов, зафрахтованных Циллиакусом по поручению Акаси. В результате в руки боевых групп большевиков попала немалая часть оружейных поставок: многие тысячи винтовок швейцарской марки «Веттерли» и револьверов немецкой фирмы «Маузер», сотни английских револьверов «Уэбли», сотни тысяч, если не миллионы винтовочных и револьверных патронов, несчетные тонны взрывчатки, запалов и английского бикфордова шнура – пока «хитрый поп» в конце лета 1905 г. не начал прозревать игру[136] и по возможности отрываться от ленинских ищеек.

Среди отдельных операций, управляемых японцами, определенным приоритетом пользовалось провоцирование бунта на броненосце «Потемкин» (28 июня 1905 г. н. ст.). Мятежный броненосец должен был поддержать бортовой артиллерией вооруженное восстание в Одессе[137]. Это предприятие имело для японского Генерального штаба особое значение, так как могло парализовать русский Черноморский флот и помешать отправке новых эскадр в Тихий океан. Русские революционеры в эмиграции ждали от него прорыва в закрытую для них доселе область – армейские и флотские части, – который им, несмотря на усердную пропаганду, никак не удавался; поэтому Ленин превозносил «громадное значение последних одесских событий», когда «впервые крупная часть военной силы царизма – целый броненосец – перешла открыто на сторону революции»[138].

Большой генштаб внимательно следил за распространением беспорядков на стратегически важный ключевой пункт на юге России. Император разрешил Главному морскому штабу внедрять своих офицеров в качестве разведчиков в германское генеральное консульство в Одессе для более удобного наблюдения за Черноморским флотом уже в 1900 г., задолго до того, как перед войной надежная сеть из немецких офицеров разведки была создана и в русских военных портах Балтийского флота (Свеаборг-Гельсингфорс, Гангут, Або, Кронштадт, Рига, Ревель, Либава). Начальник секции оперативного отдела Эрих Людендорф, возможно, смотрел, как развивается повстанческое движение, охватывая знакомую ему Одессу, с преждевременной эйфорией: он вообще слишком «часто» надеялся «на русскую революцию ради облегчения нашего военного положения», но до 1917 г. надежды неизменно оказывались «воздушными замками»[139]. Ленин лично подключился к любимому проекту своего наставника Парвуса и особенно досадовал, когда восстание в Одессе провалилось[140]. Из воспоминаний его жены известно, что он неоднократно разговаривал с матросом Матюшенко, одним «из самых видных участников восстания на “Потемкине”» – уж конечно не о крестьянском вопросе, как утверждала Крупская! Он познакомил Матюшенко с Гапоном и не раз принимал у себя обоих вместе