Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - стр. 19

За всю свою сознательную жизнь она плакала только один раз. Это было в далекой юности, в начальных классах школы, а поводом для слез послужила сущая мелочь. Мальчик из параллельного класса украл из ее портфеля букварь и не захотел отдавать. Полина сначала пыталась увещевать его, затем – когда это не сработало – перешла на крик, и – наконец – разрыдалась и побежала жаловаться учительнице. Мальчика наказали, учебник вернули, а для нее это стало хорошим уроком – сжимая в руках заново обретенный букварь, Полина неожиданно серьезно и с полной ответственностью пообещала себе никогда больше не плакать.

Она держала свое слово больше двадцати лет. Когда в старших классах стоматолог заставил ее носить брекеты, когда она стояла студенткой в длинной очереди экзаменующихся в колледже Сейнт-Мартин, когда проходила бесчисленные собеседования в «Актуэль» – ни одной слезинки не упало из ее глаз, но, боже мой, как ей тогда хотелось удариться в слезы. И вот теперь плотина оказалась прорвана. Очертания Анны Винтур, Эммануэль Альт и других небожителей мира моды – совсем недавно такие близкие и осязаемые, растворялись перед ней и махали на прощание ручкой.

Мир, к которому она так долго шла и в котором мечтала ощутить себя своей, прямо из-под носа ускользал на недосягаемую высоту. У Полины уже не осталось сил, чтобы стесняться. И слезы текли и текли из ее глаз в три ручья – смывая тушь и оставляя черные разводы на щеках, шее и пальцах.

Она смутно помнит, как ее довезли до отеля. По всей видимости, это был тот же лимузин, который привез ее на показ. Она буквально ввалилась в его салон, едва не выдернув дверную ручку, и внутри разрыдалась уже в голос. Чернокожий шофер понял все без слов. Беспрестанно сигналя, чтобы никого не раздавить, он задним ходом стал осторожно выводить автомобиль из толпы фотографов, модников и зевак, а, едва оказавшись на открытом пространстве, немедленно дал по газам. «Успокойтесь, мадемуазель, возьмите себя в руки, вытрите слезы…», – уговаривал водитель, стремясь быстрее увести ее от пережитого позора. Где ему было знать, что позор только начинается.

Слыша шаги удаляющегося портье в коридоре, Полина вскакивает с кровати, бежит к двери и распахивает ее. Пачка свежих газет лежит на коврике – Полина садится прямо на пол и начинает судорожно перелистывать страницы.

Долго искать не приходится. «Ле Монд» поместил ее фотографию прямо на первую полосу – на снимке плачущая Полина закрывает лицо руками, в одной из которых болтается проклятый клатч, ставший причиной ее бед. Заголовок гласит: «Редактор русского «Актуэль» появился на показе «Ланвин» с фальшивой дизайнерской вещью». Ниже на той же странице помещена статья о том, что французы будут помогать военной силой американцам в Ираке – но по сравнению с тем, сколько места отдал «Ле Монд» Полине, эта заметка выглядит совсем крохотной. Информация о вчерашнем провале русской красотки кажется редакторам более важной, чем сообщение о том, что сыны Франции уезжают гибнуть в чужие края. На третьей и четвертой странице дается детальный обзор происшедшего перед показом. Действия Полины называют беспрецедентными, безответственными, неумными и бог знает еще какими – в ее словарном запасе даже не находится эквивалентов, чтобы перевести все эпитеты на русский язык. Фотохроника, обрамляющая репортаж, пестрит ехидными замечаниями. «Как мог человек, называющий себя главным редактором, не распознать подделку одного из известнейших брендов?», – вопрошает журналист под фотографией, на которой Полина, отвернувшись от камеры, забирается обратно в лимузин. «Нервы у бедной девочки сдали довольно быстро», – отмечает подпись под ее плачущим, в разных ракурсах, лицом. И наконец – снимок отъезжающего из сада Тьюильри лимузина с комментарием «Для редактора из России это может означать только одно. Мы знаем что».