Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей - стр. 62

Даниил был первым князем, поднявшим значение этого города, являвшегося до тех пор незначительным пригородом Владимира. Участвуя в междоусобиях своих братьев, Даниил хитростью взял в плен рязанского князя Константина, воспользовавшись изменой рязанских бояр, и держал его в неволе. Это событие было первым проявлением тех приемов самоусиления, которыми так отличалась Москва, в то время только что возникавшая. Вместе с тем Даниил положил зачаток тому расширению владений, которое так последовательно вели все его преемники. Племянник Даниила Иван Дмитриевич Переяславский, умирая бездетным, завещал ему Переяславль. Даниил тотчас захватил его и отстоял от посягательств своего брата Андрея. Даниил умер в 1303 году, приняв перед смертью схиму. По летописным известиям, он был погребен в деревянной церкви Св. Михаила, которая стояла на месте нынешнего Архангельского собора в Москве; однако предание, записанное в его Житии, помещает его могилу в Данииловом монастыре, будто бы им основанном. Как бы то ни было, имя Даниила как родоначальника дома московских князей находилось в большом уважении у его потомков[15].

Даниил оставил сыновей Юрия, Ивана, Александра, Бориса и Афанасия. Из них Юрий и Иван по своей деятельности были важнейшими людьми в истории Руси в XIV веке. Они подняли значение Москвы и твердо поставили историческую задачу, которую предстояло постепенно разрешить их преемникам в последующие времена.

Князь Даниил Александрович. Титулярник 16J2 г.

Князь Дмитрий I Александрович. Гравюра 1850 г.

Умер великий князь Андрей Александрович в 1304 году. Звание великого князя, которое при новых условиях татарского господства сделалось гораздо важнее и знаменательнее, чем было прежде, зависело исключительно от воли хана, верховного повелителя и истинного государя Русской земли. Собственно никаких прав, принадлежавших в этом отношении тому или другому князю, той или другой княжеской ветви, не существовало. Князья могли считаться между собой старейшинством; но эти счеты уже и в прежние времена, до татар, перестали быть обязательными, так что действительное старейшинство признавалось несомненным только по отношению к возрасту. В Орде эти счеты еще менее могли быть обязательными. Кто приходился по нраву властителю, того он, не стесняясь ничем, мог назначить великим князем. Но в Орде, как вообще в азиатских деспотических государствах, милость властителя и доступ к нему покупались угождением и задариванием близких к царю вельмож; и русский князь, искавший в Орде какой бы то ни было ханской милости, а тем более первенствующего сана, должен был достигать своей цели, во-первых, обещанием большого выхода (дани) хану, а во-вторых, подарками и подкупом разных лиц, имевших при ханском дворе влияние. Поэтому выходило, что собственно звание великого князя было продажным. Его мог приобрести тот из князей, у кого в руках было более богатств и кто обладал умением употребить эти богатства кстати. Не переставая зависеть от произвола хана, звание великого князя могло, однако, утвердиться в одной княжеской линии и сделаться фактически наследственным. Нужно было только, чтобы овладевший этим званием умел накапливать в своих руках богатства, поддерживать постоянно дарами доброе расположение к себе влиятельных лиц в Орде и подготовить своему сыну приобретение этого звания после своей смерти. Вместе с таким возвышением одной княжеской ветви неизбежно поднималась бы и получала в ряду русских земель первенство та земля, где княжила эта более удачливая княжеская ветвь. Город Владимир почти потерял уже признаки первенства: князья, получавшие от хана старейшинство, не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в прежних своих уделах. В то время перед Русью стоял важный вопрос: в каком городе утвердится великокняжеское достоинство, переходя от одного князя к другому князю той же земли? В будущем этому городу предстояло великое значение. Орда, несмотря на все свое видимое могущество, уже пошатнулась, признаки разложения стали ощутимыми. Уже на берегах Черного моря возникла другая Орда, отложившаяся от Волжской, иначе Золотой, – Орда Ногая, не хотевшая признавать власти волжских ханов. Это было началом дальнейших отложений и распадения монгольской монархии. В Волжской Орде достоинство хана перестало переходить правильным путем и подвергалось насильственным переворотам. Хан Тудай-Менгу был умерщвлен своими племянниками, которых в свою очередь умертвил их двоюродный брат Тохта, сын Менгу-Тимура. Эти события явились предвестниками того, что впоследствии сделалось в Орде обычным делом. Пока еще Орда была сильна, власть великого князя могла утвердиться в одной княжеской ветви и в одной из русских земель именно только при посредстве этой ордынской силы; но раз получив в Руси твердость, великокняжеская власть не должна была уже потерять ее и тогда, когда Орда совершенно ослабнет, потому что в самой Руси должен был устроиться такой порядок, который получит значение обычая. Одним из способов усиления такой власти являлось то непременное условие, что с возвышением князей неизбежно должны были приливать в их землю военные силы из других земель, а следовательно, другие земли ослабевали и их князья невольно должны были уступать тому, кто становился сильнее благодаря их средствам. Русские бояре приняли обычай переходить туда, где князь был сильнее и где, следовательно, им предстояло больше выгоды. Бояре приходили в таком случае не одни, а тянули за собой и людей, составлявших их дружину и получивших в те времена название детей боярских. Естественно, с падением Орды хана для Руси должен был заменить тот князь, которому прежние ханы во время своего могущества передали свою силу, лишь бы только те, кто получал эту силу, умели усвоить от поколения к поколению искусство поддерживать свое значение. Начало XIV века было той роковой эпохой, когда был поставлен к разрешению вопрос: какая из княжеских линий выдвинется выше всех и какая русская земля со своим главным городом сделается средоточием русского мира и будет стягивать к себе разрозненные его части?