Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала - стр. 68

– В нашей тюрьме четыре отделения, – гремя ключами, пояснил смотритель. – Женское; «школа» – там содержатся преступники, не достигшие четырнадцати лет; мужское и Гиблое – для смертников. Приготовьте зонтик: гроза не унимается.

Сам смотритель также запасся зонтом. Надзиратель запер за ними дверь, и двое оказались перед воротами, ведущими в прямоугольный двор, обнесенный решетками.

– Это двор женского отделения. Здесь арестантки гуляют, когда хорошая погода. Какое отделение желаете осмотреть первым?

– Мужское.

Обычно посетители в первую очередь интересовались женщинами и детьми. Девица или отрок за решеткой – пикантное зрелище! Ну и смертники, само собой. Однако у мистера Диккенса имелись свои приоритеты. Вряд ли Томас Мэллори и Даниэль Дефо отбывали срок в женском отделении!

– Следуйте за мной.

Вспышка молнии высветила бастионы грозовых туч. Потоки воды, словно расплавленный свинец, лились вниз со стен осажденной крепости. Тюремные дворы напоминали загоны для скота. Решетки, двойные и одинарные; тяжелые ворота, запертые калитки… От фундамента до крыш Ньюгейт покрылся сеткой резких теней. Казалось, безумец-художник разметил полотно картины множеством прямых линий – и задумался: кого бы поместить в клетки ада?

Колючий ветер выворачивал зонты наизнанку.

– Это и есть мужское отделение. – Они пересекли двор и зашли в корпус, выходящий на Ньюгейт-стрит. – Здесь у нас общие камеры. Желаете ознакомиться?

– Желаю. Какие преступления совершили арестанты?

– Большей частью – кражи и грабежи. Но попадаются мошенники, насильники… Всякой твари, хе-хе, по паре. Наш ковчег гостеприимен.

Прежде чем отпереть камеру, смотритель кликнул двух надзирателей: отнюдь не лишняя предосторожность. Дверь, против ожидания, отворилась без скрипа – петли были хорошо смазаны. Надзиратель с фонарем в руке первым шагнул внутрь; за ним последовали остальные.

Скудость обстановки угнетала. Застиранные тюфяки висели на крюках, вбитых в стену. На полках лежали подстилки и одеяла. Узкая кровать старосты. Ледяной камень пола. Длинный дощатый стол, стопки жестяных мисок…

В камере обреталось два десятка заключенных. Большинство понуро сидело на скамьях, пялясь в огонь камина. Кто-то стоял возле зарешеченного окошка, глядя на буйство стихии. Еще трое бродили из угла в угол. Все повернули головы к гостям: кого это черт принес? При разнообразии одежд и возраста было в узниках нечто общее. Угрюмое равнодушие наложило пожизненную печать на грешников.

Лишение свободы – меньшая кара, нежели эта. Однажды двери темницы откроются. Но сможет ли человек, как раньше, радоваться жизни?