Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - стр. 33
Закрываю за нами дверь…
Я говорю моим друзьям одно слово: «можно», и сжимаю тонкостенный баллон в руке…
Секунду Димитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и деловито снимая последние предохранители с гранат…
Распахиваю дверь для отступления… Сергей размахивается и отскакивает за угол. Я отскакиваю вслед за ним… Бомба пропищала… и замолкла. Еще секунда тишины, и вдруг страшный нечеловеческий крик:
– А… а… а… а… Бомба!..
Я, как автомат, кинул баллон в сторону буфета и общежития и побежал по лестнице… На площадке мне ударило по ушам, по спине, по затылку звоном тысячи разбитых одним ударом стекол: это Дима метнул свою гранату.
Сбегаю по лестнице…
По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк, такой писк – как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский пресс…
В прихожей-вестибюле с дико вытаращенными глазами подбегает ко мне тов. Брекс.
– Товарищ, что случилось? Что случилось? – еле выдавливает она из себя…
– Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ – живо! – кричу на нее командным голосом.
Она выбегает за дверь и дико вопит на Мойку:
– Милиция!!! Милиция-а-а!..
Сергея уже нет в вестибюле. Я ерошу волосы на голове – для выскакивания на улицу в качестве пострадавшего коммуниста, кепка смята и положена в карман, пальто-плащ бросаю в клубе. Жду Диму… Второй баллон в руке наготове.
Секунда… вторая… третья…
Медленно сходит Дима… Рука – у немного окровавленного лба; лицо, однако, непроницаемо-спокойно. Не торопясь, он подходит к вешалке, снимает свой плащ и надевает его в рукава…
– Ты с ума сошел… скорее., живо!.. – кричу ему и кидаю баллон через его голову на лестницу.
Звон разбитого стекла… и струйки зеленого дымка поднимаются выше и выше – это смерть.
Наконец мы на улице. Направо к Кирпичному – одинокие фигуры, налево от Невского бежит народ кучей, а впереди, шагах в тридцати – сорока от нас милиционеры – два, три, четыре – сейчас уже не скажу.
В эту минуту все плавало в каком-то тумане… Уже не говорил, а кричал мой внутренний голос: «Иди навстречу прямо к ним!..»
Я побежал навстречу милиции, размахивая руками. Дима бежал за мной. Какой-то человек выскочил за нами из двери клуба – весь осыпанный штукатуркой, как мукой, обогнал нас и кричал впереди:
– у… у… у… у!..
– Что вы здесь смотрите? – закричал я на советскую милицию. – Там кидают бомбы, масса раненых… Бегите скорее… Кареты скорой помощи… Живо!!!
Лица милиционеров бледны и испуганы, они бегом устремились в Партклуб.
Мы с Димой смешиваемся с толпой, где быстрым шагом, где бегом устремляемся через Невский, на Морскую к арке Главного Штаба… На Невском я замечаю рукоятку маузера, вылезшего у меня на животе из прорезов между пуговицами на френче. Запихиваю маузер поглубже, достаю из кармана кепку и набавляю шаг.