Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - стр. 13
Попрощавшись с Сергеем, идем к станции.
Погода теплая, воздух влажный, пахнет сосной и болотом. Вдали низким голосом свистит «русский» паровоз. Мы нажимаем… Но до станции еще с полверсты, а поезд уже показался, гремя буферами из-за леса…
Опоздали… До следующего поезда час с лишним. Подходим к опустевшей станции. Что делать, не торчать же идиотами час на пустой станции, привлекая внимание «начальства»… Осмотрелись. У станции трактир.
– Что же, пошли чайку попить?
– Идет!
В трактире на втором этаже деревянного дома на грязноватой веранде пьем чай с большим куском вкусного ситного. Из окон веранды видна станция, дачи и переезд со шлагбаумом. Говорим вполголоса, ибо за соседним столиком сидит какой-то тип в «коже» и подозрительно поглядывает на нас. «Кожа» вдруг поднялась и быстро ушла… Вижу из окна, как «кожа» быстро скрывается за зданием станции. Не проходит и двух минут, как из-за угла показывается отряд людей в длинных серых шинелях – человек десять, и быстрым шагом направляется прямо через переезд к нашему трактиру… Удивительно верное выражение: «душа в пятки»… Я действительно почувствовал, как что-то оборвалось в груди и катится вниз… «Конец», – мелькает в мозгу…
– Знаешь, Дима, – говорю я из всех сил спокойно и твердо, – это за нами… Тип в «коже» донес… Не будем дожидаться финала… Как только они начнут подниматься по лестнице – бросим «апельсины», а потом, отстреливаясь, будем пробираться к лесу…
Дима кивком головы одобряет мой план. По его лицу не понять, испуган он или нет. Скорее – нет…
Серая лента военных, по два в ряд, приблизилась к трактиру… Видим их торопливый шаг, различаем лица… Проходят мимо…
Теперь все ясно – это «генштабисты» идут в лес на занятия с планшетками, картами. Ведет их красивый, седой, высокий офицер с моложавым, энергичным лицом; по всему видно – «кадровый». Рядом с ним, забегая, лебезя и размахивая азартно руками, пристяжной, бежит маленький еврей в плохо пригнанной шинели и нелепо торчащей фуражке.
Мы пьем еще по огромной чашке чая и, когда остается пять минут до поезда, выходим.
Бодрое, воинственное настроение немного испорчено мнимыми чекистами…
Свистит поезд. Входим в станционный зал.
– Два жестких, Ленинград… – бросаю в окошко нарочно крупную бумажку, ибо не знаю цены билета; голосу придаю возможную небрежность завсегдатая.
Барышня в окошечке привычными движениями отсчитывает сдачу, не глядя на меня.
На платформе та же картина, что и утром: угрюмый советский обыватель, женщины, несколько военных, бравый чекист, выскакивающий, как кукушка в часах, к каждому поезду… Мы вполголоса советуемся с Димой, что будем делать, если в поезде проверяют бумаги.