Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - стр. 10
Дима ругает его непрерывно последними словами:
– Да сними ты плащ к чертовой матери! Да подбодрись же ты, на самом деле!.. Нас всех подводишь!
Сергей даже не отругивается… Но и у Димки настроение падает, а это уже совсем плохо. Во всей нашей операции на него делается серьезная ставка.
Делать нечего, надо зайти в какую-нибудь избу напиться и поесть. Риск большой, но другого выхода я не нахожу.
Осматриваюсь. Из группы изб намечаю отдельно стоящую небольшую избенку в два окна. Отдельно стоящую – на случай столкновения, небольшую – считаясь с вероятностью немногочисленных обитателей.
Входим во двор. Стучимся. На цепи мечется, заливаясь хриплым лаем, лохматый пес. На стук вышла женщина лет тридцати с печальным угрюмым лицом и спросила с финским акцентом:
– Вам чего надо?
– Можно у вас купить молока и хлеба?
– Можно, входите…
В сенях, прямо на полу, на грязных тряпках лежит пьяный до бесчувствия малый лет сорока; очевидно, муж хозяйки. В маленькой комнатушке с тусклыми оконцами пьем холодное, густое молоко литр за литром, так что хозяйка еле успевает подносить из погреба. Ломоть тяжелого, сырого черного хлеба застревает в горле. Хочется только пить от страшной жажды, усталости и нервных переживаний. У палатей жмется кучка желтых, худых, оборванных ребятишек. Стучат дешевые часы с цветочками на циферблате. Жужжат мухи. Душен спертый специфический воздух бедной избы…
На наше счастье, хозяин сильно пьян, а хозяйка-финка, очевидно, весьма далека от политики.
Мы отдыхаем с полчаса, щедро платим советским серебром и бодро шагаем дальше по тракту.
Солнце склоняется к вечеру. Семь часов…
На завалинке у школы сидит группа людей в гимнастерках, полуфренчах. Над крыльцом – радиоантенна. Скверный признак… Один из сидящих поднимается и долго смотрит нам вслед, прикрывая рукой глаза, и даже как будто показывает на нас рукой.
– Не оборачивайтесь, – говорю я моим спутникам. – Идем как ни в чем не бывало…
Деревни тянутся вдоль тракта, сменяя одна другую. По самому тракту идут работы – насыпается щебень и утрамбовывается трактором. Это ведь близкая к границе дорога, и ей, как видно, большевики придают военное значение. Ремонт дороги нам на руку – мало ли строителей, десятников и инженеров с портфелями ходят и ездят по работам..
Встречаются группы молодых парней-комсомольцев, идущих с вечеринки или собрания. Большая часть – пьяны. Вихрастые завитки на лбу, кепки на затылке, толстовки «фантези» на распашку, ноги путаются в широчайших клешах – видно, мода соблюдается «четко». Типы – смесь «революционного» матроса с мелкой «шпаной». Лица мрачно-угрюмые, с наглым, насмешливым взглядом исподлобья. Встречи не из приятных, но, очевидно, видя портфели, нас принимают за партийных, ограничиваясь легким затрагиванием, хихиканием вслед, подыгрыванием на гармошке. Может, и богатырская фигура Димы внушает известное почтение…