Русская церковная смута 1921-1931 гг. - стр. 24

.

Настоящее моральное насилие над членами собрания было произведено в одном из отделов и на общем заседании 30 ноября, когда собрание окончательно было увлечено на путь политиканства. Этот путь, всегда недопустимый для церковного собрания, при данных условиях, когда большинство церковного общества и сама церковная власть не только не присутствовала на этом собрании, но даже не знали о нем, становился преступным. Незначительное и притом безответственное меньшинство решилось принять политическую резолюцию, которая, очевидно, не могла пройти безболезненно как для Всероссийской церковной власти, так и вообще для всей церкви в России.

Прежде чем перейти к существу этого вопроса, я должен вернуться несколько назад. Мне кажется уместным сейчас вспомнить, как сами инициаторы церковного собрания представляли себе задачу его. В указе Заграничного Церковного Управления на имя Севастопольского епископа Вениамина совершенно определенно говорится, что собрание это созывается для объединения, урегулирования и оживления церковной деятельности. Авторы записки Подготовительной комиссии видят задачи момента в создании церковной организации для беженцев. Правда, их творческий порыв превосходил тогда уже их церковно-правовое положение: они говорили даже о возможности появления новых канонов в связи с беженством. Основными вопросами, подлежащими решению церковного собрания, должны быть, по мнению комиссии, просветительный, благотворительный, заботы о монашестве и, наконец, о строении русской души наподобие того, как строится душа русского народа на родине, чтобы не отстать от остального русского церковного общества, и все это должно разрешить церковное собрание, по условиям реальной действительности собираемое всего на несколько дней. Нужно ли говорить о беспредельности и непосильности этих задач для работы собрания. Однако следует отдать должное Подготовительной комиссии, что она в своих предположениях оставалась все же в сфере беженской среды. Положение о созыве заграничного собрания российских церквей было утверждено Заграничным Церковным Управлением 25 июля 1921 г., когда оно находилось уже в Сербии. В этом «Положении» цели собрания определяются еще в духе Подготовительной комиссии. Положение определенно подчеркивает, что собрание признает над собой полную во всех отношениях архипастырскую власть Патриарха Московского, а в четвертом пункте этого Положения говорится, что все постановления собрания поступают на утверждение Патриарха и только в нужных случаях приводятся в исполнение до утверждения, как временная мера. Казалось, все обстоит благополучно, но это было в самом начале работ Заграничного Церковного Управления после его переезда в Карловцы. Чем ближе ко времени собрания, тем все более и более появлялись зловещие признаки. Наказ для собрания был выработан значительно позднее, и организаторы собрания в нем заявили гораздо большие претензии, чем то было предусмотрено самим положением.