Русланиада - стр. 58
– Давайте вернёмся, – попросила я, и глаза мои скользнули в сторону гор, откуда отсвечивали сияющие лучи.
– Хорошо, – сказала сестра. – Но если ты не сможешь держаться наравне с нами, мы не станем ждать.
Оно опустило голову вниз и снова посмотрело наверх.
«Что это значит?», подумала я. Не имело значения – сёстры решили. Поняло оно или нет, приняло ли наше условие – неважно. Бежим.
Мы сорвались с места. Оно легко подскочило на ноги, возвышаясь над любой из нас, и побежало, бесшумно отталкиваясь от земли.
Тревога вернулась. Если животные научились двигаться так бесшумно – участь наша незавидна. Но и появилась и робкая надежда. Если животные смогли побороть свою жажду крови и необузданный голод, научились сдерживать свою силу и говорить, возможно нас ждут лучшие времена.
Мы были слишком встревожены, чтобы восстанавливать сонм, бежали, думая порознь. Животное двигалось в середине, поглядывая по сторонам, без труда держалось наравне. Медленный подъём, короткая пробежка по площадке и осторожный неторопливый спуск – никто ведь не хочет, чтобы неприятность повторилась.
Под солнечным светом проходят досадные мысли и печаль. Тот, кто казался мне несущимся по пятам кровожадным убийцей, озарённый небесным светом предстал прекрасным, как освещённый горный ручей, его спина атласно блестела, натянутые мышцы подобно водным потокам ходили под шкурой. Оно могло бы быть чужим среди нас, но не было.
Мы. Найдём поляну, нужно отдохнуть. Бежим, сёстры!
У вас нет дома?
Сонм развалился, едва собравшись. Земля зашаталась, уходя из-под ног.
– Что?!! Что это?!! – вскричали мы.
Посторонний голос проник в сонм. Мы задыхались, словно весь воздух вылетел из груди, головы тяжело кружились. Обессиленные, мы опустились на землю.
Мы сёстры. Нам доступно думать как одно, думать в унисон, одним сонмом. Нас могут окружать животные, им не подслушать наших мыслей, когда придёт беда, мы протянем друг другу невидимые руки помощи, вернём надежду и веру, согреем любовью: «Всё будет хорошо, сестрёнка», – подумаем мы: «только беги, не отставай». И теперь в наше единое и сокровенное проник посторонний.
Рядом был лишь один, кто мог – оно.
– Сестра? – не веря самим себе, спрашивали мы, робко пересаживаясь ближе к нему по ярко-зелёной траве луга.
Оно опустилось на колени, принимая наши протянутые руки, тоже удивлённое.
– Хотя бы брат, – смущённо проговорило оно.
– Что такое «брат»? – спросила одна из нас, я не видела, какая. Моё внимание было поглощено им, его чудесными голубыми глазами.
Он объяснил про брата. Я не поняла. Но будем звать его, как он хочет.