Rusкая чурка - стр. 50
– Братва, выходи! Братва, выходи! Братва, выходи!
В ожидании выходящей «братвы» сажали на плечи папы детей, а молодые люди своих хорошеньких девушек, чтобы тем было лучше видно сдающихся на милость победителей и братающихся с народом охранников.
– Братва, выходи! Братва, выходи! – скандировала, словно «Шайбу, шайбу!», веселая, все еще советская по восприятию событий, беспечная, не верящая ни во что плохое толпа.
Но «братва» почему-то выходить не собиралась. Пауза затянулась. Тогда генерал Камышев заявил, что сам пойдет внутрь и все выяснит. Сашу, как представителя главной оппозиционной газеты «Свет», несколько знакомых стали подталкивать идти с ним. И Глынин с мальчишеской гордостью достал свое красное новенькое редакционное удостоверение. Толпа встретила эти решения восторженными криками. Александр непринужденно и даже восторженно отправился за генералом, но то, что он увидел, пройдя темные стеклянные двери телецентра, вначале ошарашило его, а потом повергло в настоящий шок… Их ждали. В огромном, отделанном светлым камнем холле телецентра не было никаких охранников. Там стояли, словно готовые к полету на враждебную, страшную планету Альфа-Центавра, какие-то космонавты… из западных фантастических боевиков. Тела их облегали черные матовые скафандры, венчающиеся черными же, блестящими, полностью закрывающими головы, шеи и лица шлемами… На груди этих марсиан висели небольшие, тоже абсолютно черные автоматы с короткими, но очень толстыми, напоминающими глушители стволами. Сколько их было, Саша не смог сосчитать, но очень много. Камышев прошел сквозь расступившуюся черную космическую массу, которая тут же сомкнулась перед Сашей, преградив ему дальнейший путь… Он только увидел и услышал, как Камышев властно спросил: «Кто здесь главный?!» Потом подошел к нему на расстояние вытянутой руки и громко обратился с вопросом:
– Полковник, вы меня знаете?
– Так точно, товарищ генерал…
– Пойдем поговорим. Вы должны… Я даю тебе… – Генерал-полковник и пока еще просто полковник удалялись в сердцевину охраняемого космонавтами здания, и голоса их, гуляя по коридорам, становились все тише и глуше, пока не пропали совсем. Саша чувствовал себя полным идиотом, со своим красненьким удостоверением стоящим перед этой черной, безмолвной, с автоматами наперевес, словно каменной стеной. Простояв так минут десять, он вышел на улицу, все как есть объяснив ожидающим их триумфального появления, все еще ликующим и совсем не собирающимся в космос товарищам…
Камышев появился один минут через двадцать и, ничего не объясняя, повел людей к другому, расположенному напротив корпусу, у которого уже стоял войсковой зеленый ЗИЛ и суетились несколько человек в зеленых же камуфляжах… Когда многолюдная и многоликая толпа прошла эти триста – четыреста метров, стало уже понемногу темнеть. На вечернем глубоком небе, небе Останкинского стояния, проступили легкие, такие же, как вчера, позавчера и сотни лет назад, звезды. Начали вспыхивать некогда негасимым светом московские окна в многочисленных домах напротив. Зажгла свои опознавательные огни и виновница сегодняшнего мероприятия – величественная, уже никуда не собирающаяся взлетать, занятая врагами и отравляющая воздух ипритными сонмами тлетворных микробов и легионами невидимых и видимых бесов, окруженная плотными отрядами черных космонавтов бывшая советская ракета-телебашня.