Русалка для тёмного принца - стр. 30
Слез не было. Они кончились. Я медленно потянулась к цветку, который рос над моей головой, и сорвала пышный розовый бутон. Безжалостно смяла его в ладони, понимая, что впервые за долгое время не знаю, куда двигаться дальше. Я застыла в тупике своей проклятой, почти-безответной любви, которая не сулила ничего хорошего. Я оказалась слаба перед искушением и не смогла уйти от Нейтана. И теперь нужно понять только одно: как научиться дышать заново в этом жестоком мире? Как дышать рядом с Нейтаном, когда я люблю, а он – нет? И как вести себя рядом с ним, если я боюсь выдать себя? Выдать свои искренние чувства, показать их ему, поставить в неловкое положение. Мне нужно научиться быть спокойной, холодной, равнодушной. Даже, когда Нейтан будет находиться на расстоянии вытянутой руки. А мне так сильно захочется потянуться к нему. Обнять, поцеловать. Но нельзя. Теперь уже нельзя.
– Сегодня я похоронила свои иллюзии, – грустно усмехнулась я, вставая на ноги, выбрасывая под них смятые розовые лепестки. – Похоронила свою суть: мечтательную русалочку из сказки, которая верила в хороший конец. До сегодняшнего дня я правда надеялась, что ты полюбишь меня даже больную, Нейтан. Мне будет холодно просыпаться по утрам без этой веры. Но как у вас говорят на суше? Все, что ни делается, все к лучшему. Может, эта новая Луна понравится тебе больше, мой темный король?
Нейтан забрал меня из сада через полчаса. Протянул руку, помогая взобраться на коня. И всю дорогу до его замка мы провели в полном молчании. Оно не было напряженным, нет. Просто, каким-то… отчаянным, горьким. Словно мы оба выпили травяного чая и отравились им. Но все оказалось сложнее. Мы оказались отравлены друг другом.
Даже ночь не принесла облегчения. Встав утром, мы вели себя так, словно теперь незнакомцы. Нейтан вежливо справился о моем здоровье, приглашая на завтрак или предлагая принести в постель. Я вежливо улыбнулась, поправляя платье перед зеркалом. И пообещала спуститься в столовую через несколько минут. Сама. Нейтан не стал настаивать, вышел из моей спальни почти молниеносно.
Я едва подавила стон, рвущийся с губ. Задушила вопрос: «Неужели я стала так тебе противна после сцены в саду?»
Первым, кто почувствовал напряжение, искрящееся между нами, стал мальчик. Фил вертел черной кошачьей мордочкой и задавал глупые вопросы, на которые Нейтан отвечал сухо. Я чуть лучше держала себя в руках, поэтому сумела успокоить малыша, что мы не поссорились, а я просто плохо себя чувствую. Но Фил не вчера родился и провел со мной достаточно времени, чтобы распознавать ложь и лукавство.