Русь Эзотерическая. Учителя и М-ученики - стр. 44
– Да. Я вчера их группу видел, когда за хлебом ходил. Стояли неподалёку от пасечников, но собирались сегодня на Ромашковую перебазироваться: а там у них даже костёр не разжигался. А на Ромашковой ещё и другие приезжие стоят.
– Это ты, действительно, отсюда их всех распугал? – спросил Виктор у Николая.– Как удалось? Поделись секретом.
– Очень просто. Мы ведь – чо-о-рные! – нараспев, произнёс Николай, протяжно растягивая «о». – Видишь, тут даже перец сушёный висит. Грибки. Травы сушатся.
– Ладно… Пойду я сперва окунусь, – сказал Василь и направился к спуску вниз, к речке.
– Хорошее дело! Только – здесь не сильно впечатляет. Мелко, где-то по пояс. А вот чуть выше по течению – замечательная лагунка есть. Глубокая. Пойдём, проведу, – предложил, поднимаясь, Николай. – Тебе говорили, что ты на молодого Гребенщикова похож?
– Ага. Но, обычно так говорят, когда я на гитаре играю.
Пока Василь с Николаем купались в лагуне, Виктор и Витёк успели сварить суп и кашу, натаскать дров.
– Надо бы и мне вашу лагуну разведать, – смекнул Виктор. – А после – и на дольмен ближайший сходить.
– А вообще, ты – как? С нами останешься – или на ту поляну двинешь, где все? – спросил Витёк.
– Пока не знаю ещё… Быть может, остановлюсь где-нибудь посередине.
– Чтоб ни вашим, ни нашим?
– Нет, чтобы одинаково близко идти было.
– А ты сам – чем занимаешься? Агни-Йогой там, или Магнитами? – спросил Витёк.
– Да меня, знаешь ли, как-то отовсюду повышибало, – ответил Виктор. – Ну, были в нашем городе агни-йоги… Походил я к ним, послушал. Посидел несколько раз на их сходках. Смотрю – информация одна и та же прокручивается, всё по второму кругу пошло. В общем, плюнул я на это дело. Ещё у нас есть один местный светила, Аркадием зовут. Он ведёт свою группу. Мол, без пяти минут святой – как про него говорят: мяса, там, не ест, водки-пива не пьёт. А вообще – ничего мужик. Умный. Только… Я у него однажды спрашиваю, так, невзначай: что, мол, будет, если взять пружину, да всё сжимать её, сжимать… Ведь она, рано или поздно – ка-ак разожмётся! Так, мол, и с разного рода запретами, если сознание не готово. И – вообще, мол, хорошо тому, кто уже нагулялся вволю и дров уже поналомал. Тогда – видать, пора и о душе подумать. А как быть молодым и здоровым? Им – тоже закручивать все гайки? А что, если пружина потом возьмёт – и ка-ак разожмётся, и в результате получим полный загул! В общем, поговорили… Закончилось тем, что обиделся он на меня, и сильно.
– А у меня бывал, значит, здесь случай, – решил ответно поделиться Витёк, внешне никак не прореагировав на рассказ Виктора. – Приезжал сюда в прошлом году один типуля… Он с мамой на Поляну ездит, она его в Магниты и втянула. А он, значит, без водки – совсем пропадает. Выпить ему хочется – хоть умри. Ему-то, однако, вообще-то пить совсем нельзя, потом поясню, почему. А я тогда не знал, какой он, когда выпьет. Он не рассказывал. Уломал он меня, в общем. Долго упрашивал, рубашку на груди рвал: придумай, мол, как достать, у тебя контакт есть с местными. А эзотерики, мол, не застукают, он явится в лагерь уже трезвый, как стёклышко. Ну и, пошли мы с ним в посёлок. А я как раз, незадолго до того, шёл лесом, глядь – грибов прорва. На грибное место наткнулся, да и заприметил его. Пошли мы с ним туда, грибов насобирали – жуть как много. Я раньше хотел их одной местной бабе на продукты сменять, но тут человек просит, трубы у него горят… Из местных, кстати говоря, редко кто в лес ходит. Потому, значит, я им грибы, ягоды притаскиваю иногда. Мне дают лук, картошку. А в тот раз, в общем, сменяли мы грибы наши на самогон. Ну, и напился же он тогда! Кадр ещё тот. А имя его и вспоминать не хочу… Вот была жуть! – Витёк вздохнул. – А я трезвый был, и его потом с пыльной дороги сошкрябал, значит, и до лагеря – здесь, неподалёку он был тогда, их лагерь – пёр на себе. А он всю дорогу соскальзывал, падал и матом ругался. Пёр я его, пёр… Сил, значит, совсем не осталось, но не бросать же парня посреди дороги. Да и жалко его стало…