Рули как Черчилль. Уроки лидерства, управления и власти - стр. 20

Оппортунизм, который не всегда означает нарушение обязательств, имеет как явные формы, к которым относятся ложь и мошенничество, так и более латентные состояния, например искажение или сокрытие информации. По словам профессора Клода Менара, «из допущения оппортунизма вовсе не следует, что в поведении людей нет места доверию или другим мотивам, что все люди – совершенные эгоисты, игнорирующие других и лишенные каких-либо альтруистических стремлений». Помимо коварства и обмана оппортунизм означает стремление «воспользоваться открывающимися возможностями и обернуть в свою пользу невидимые и/или трудно верифицируемые события и действия»^>44.

Концепция оппортунизма обращает внимание на важную роль личного интереса, который стоит за большинством поступков и решений, а также указывает на множество ролей, которые может играть каждый из нас в зависимости от точки отчета. Например, для подчиненных руководитель подразделения является представителем администрации и проводником ее интересов, для высшего руководства – тот же сотрудник рассматривается как глава подразделения и защитник потребностей своих подчиненных, а для коллег – он воспринимается как конкурент за ограниченные блага. В этой связи вспоминается характеристика, которую нашему герою дал лейборист Эрнест Бевин (1881–1951) накануне разгрома вермахта и проведения в Британии всеобщих выборов: «Уинстон совершенно нормален как национальный лидер, но когда он вернется к лидерству Консервативной партией, ему нельзя доверять ни на йоту»^>45.

Черчилль сам был опытным управленцем и старался отделять поступки своих подчиненных, направленные на решение коллективных задач, от их действий, нацеленных на удовлетворение личных интересов. В частности, он осуждал финансистов из Сити, которые, вместо того чтобы думать о будущем страны, позволили «овладеть своими умами частнособственническим невзгодам». В своем единственном романе «Саврола» Черчилль указывал на определенный тип полководцев, которые «не боятся ничего, кроме личной ответственности». Разумеется, это мнение распространялось не на всех командующих, но в целом британский политик скептически относился к мнению профессиональных военных. В годы Первой мировой войны он признался своему другу Десмонду Мортону (1891–1971), что не доверяет генералам. Спустя четверть века, когда во время другого мирового конфликта Мортон указал на точку зрения, которую отстаивали несколько фельдмаршалов, Черчилль ответил ему: «И что, мой дорогой Десмонд, разве фельдмаршалы не являются продвинувшимися по службе генералами?» По воспоминаниям коллег, Черчилль часто жаловался на военачальников, которые «думают только о себе и о своей репутации». «Все командующие на местах, похоже, соревнуются лишь в том, чтобы обосновать свои возрастающие потребности и доказать огромный объем сложностей, которые им приходится преодолевать», – возмущался он. В марте 1941 года британский премьер признался одному из доверенных лиц, что «после стольких лет в политике он полностью потерял веру в министерства, когда затрагиваются их интересы». Исключение составляли лишь те случаи, когда «во главе министерств стояли компетентные государственные деятели, которые проводили политику в своих ведомствах»