Рулетка судьбы - стр. 38
– Как-то зашел к ней для порядка, так она слепая и глухая, – добавил Трашантый, подчеркивая свою старательность по службе.
– Одна живет?
– При ней горничная или экономка, уж не знаю, невзрачная такая…
– Никодим Михеевич, если закончили, не смею задерживать, – сказал Пушкин. Чтобы поскорее остаться без лишних глаз. Которые все доложат приставу.
С большим облегчением Трашантый откланялся.
Пушкин притворил входную дверь и вернулся в гостиную. Рядом располагалась спальня, сразу за ней помещение, в котором стоял шкаф. Размеры резного чудовища черного дуба поражали. Казалось, не шкаф внесли в дом, а дом был построен вокруг него. План дома был привычным: без коридора в линию шести окон. Только у кухни окно выходило в сад. А вот лестница на мезонин была разобрана, проход заколочен. Вторым этажом Терновская не пользовалась. С ее комплекцией подниматься тяжело. Да и зачем одинокой даме второй этаж…
Тот, кто хочет спрятать нечто ценное, находит в доме потаенное место. Хозяин уверен, что никто не догадается, куда засунул драгоценности: за печную задвижку, или под матрац, или в старую шубу в шкафу. Зато воры и полиция знали, как похож выбор секретных мест. Особенно если прячут женщины. Не надо вскрывать половицы, не надо простукивать стены, не надо лезть на чердак. У Терновской, если она решила что-то спрятать, не было времени. Убийца пришел почти сразу: она не успела даже платье сменить на домашнее. Да и ридикюль не везде влезет.
Пушкин начал с кухни. Проверил большие кастрюли, заглянул в шкафчики с запасами и жестяные банки для круп. Не поленился сунуться в остывшую кухонную печь, перемазав руки в саже. Открыл бочку для квашения и порылся в мешке с горохом. Ридикюля не было. Не нашлось его в исполинском шкафу, ни на вешалках, ни среди склада тряпья. Тщательный досмотр спальни (под кроватью, под матрацами и подушками, в ящиках туалетного столика) не дал ничего, кроме пыли.
Он вернулся в гостиную. Проверив занавески, отодвинув кресла и обыскав буфет, Пушкин много узнал о хозяйских привычках Терновской. Даже ознакомился с памятными фотографиями. Но и только. Для очистки совести и руководствуясь привычкой доводить розыск до конца, он поискал в прихожей. Хотя заранее знал результат. Последнее, что вызывало интерес – рабочий стол с этажеркой.
На узком конторском стуле сидеть было крайне неудобно. Пушкин стал аккуратно, чтобы не испортить порядок, вынимать бумаги. Одни за другими.
Интересы мадам Терновской были не сказать чтобы обычные для женщины ее возраста. Анна Васильевна работала со сведениями… по биржевым торгам. В бумагах перечислялись котировки акций с лондонской, парижской, нью-йоркской и даже берлинской биржи. Не говоря уже о петербургской. Судя по записям, Терновская отслеживала графики курсов, как настоящий биржевой маклер. Бегло просмотрев бумаги почти во всех секциях этажерки, Пушкин сделал вывод: Анна Васильевна играла на бирже. И, вероятно, зарабатывала. Но сколько бы он ни искал, не попалось ни одного листка с черными и красными цифрами, какие были в недоставленных письмах. Зато среди бумаг, воткнутая будто случайно, торчала записка. А в ней всего одна строчка, написанная от руки: