Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле - стр. 17
– Вы и на старом месте отлично смотритесь.
– Хочешь поиграть? – предложила Джулия.
Я поблагодарила, помотала головой и села на велосипед.
Дома папа читал книгу, которую ему подарила Джулия.
– Интересно? – спросила я.
– Очень.
Папа поинтересовался, как теннис, и я рассказала, как здорово играет Джулия.
– А Генри?
Я изобразила его подачу, и папа засмеялся.
– Что-то у них неладно.
Папа кивнул:
– Бывает.
Он не собирался затыкать мне рот, просто дал понять, что не стоит обсуждать чужие проблемы.
Я рассматривала новый дом на той стороне лагуны. Его строили невероятно быстро – «на соплях», как говорил папа. Огромный, он напоминал особняк из диснеевского мультика «Всплеск», с колоннами и причудливой крышей, которая устремлялась вниз, словно водяная горка. Я назвала его Русалочий дом.
Смотреть в ту сторону было грустно, и я спросила:
– Как ты думаешь, Нантакет… мы еще поедем туда все вместе?
– Не знаю, моя хорошая.
Папа спросил про остров, по чему именно я скучаю. Я помнила наш последний спор и сомневалась, стоит ли откровенничать. И все же попыталась объяснить, хотя давалось с трудом. Как описать солнце, сквозящее через толщу листвы; капли росы, оседающие под утро на камни; выступления музыкальных групп, на которые мы бегали в ресторан «У причала»; немое кино, которое крутили при церкви. Или музей китобойного промысла, где так хорошо было пережидать дождь. Я что-то говорила, конечно, – и понимала, что это все не то. И того, по чему я тоскую сейчас, не будет уже никогда – ни в Нантакете, нигде.
– А еще? – спросил папа.
У него был такой голос, что мне захотелось плакать, и я не удержалась. Он протянул мне свой носовой платок; тот пропах трубочным табаком – папа держал его в кисете в заднем кармане.
– А еще что? – повторил он.
И я рассказала ему про звезды в обсерватории Марии Митчелл и ловлю рыбы в Хаммок-понд.
Когда я добавила к списку уроки плавания на детском пляже, папа рассмеялся: ведь раньше я горько на них жаловалась. В качестве приза за стойкость в конце каждого лета он водил меня на обед. Только он и я, вдвоем. Сейчас папа спросил, помню ли я наш первый обед, у Винсента, и я кивнула. Тогда я как раз получила диплом «Первые старты» и похвасталась официанту.
Я вернула платок, и папа спросил:
– А сегодня? Пойдешь со мной на обед?
И мы пошли.
Вот так и вышло, что с Джулией я не попрощалась. На столе в прихожей – туда складывали почту – лежал пакет, который она адресовала маме. Акварель с парусной шлюпкой. Записка начиналась обращением «дорогая Луиза», но я все равно прочитала. Хотела посмотреть, нет ли там чего-нибудь про Генри. Или про меня. Однако Джулия писала только о прогулках под парусами, о пляже, о том, как она рада знакомству.