Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление - стр. 41
Не будь Мила такой хрупкой и тощей, она отделалась бы, что говорится, «лёгким испугом». Что такое ещё один синяк для бродяжки? Тем более, Мила знала на что шла, когда открывала рот. Не впервые она огребала из‑за своей гордости и несдержанности. Однако несмотря на то, что лорд бил её далеко не так, как ударил бы мужчину, она всё равно не устояла на ногах и упала.
– Знай своё место, тварь.
Антуан оказался настолько доволен результатом, что даже криво приподнял левый уголок рта в недостойной его происхождения усмешке. Он чувствовал себя победителем, чувствовал, что разрешил крайне неприятный конфликт так, как ему положено закончиться. Вон, всё же валяется наглая девка у его ног. Сейчас ещё и захнычет, зарыдает, как полагается.
Увы, зря Антуан рассчитывал на такое. Он не знал, что своими словами наступил на больную мозоль Милы. От сказанного девушку аж затрясло, и она, начиная подниматься на ноги, сказала полным злости голосом:
– Правы вы, господин хороший. Я тварь. Я тварь и поэтому какого-то своего места у меня нет и быть не может!
Ни с того ни с сего Мила словно лишилась рассудка. Она по-звериному зарычала и прыжком набросилась на никак не ожидавшего подобной дерзости Антуана. Её ногти прочертили на мужском лице красные полосы. От испытываемой им боли виконт вскрикнул и даже потянул руку к мечу. Он бы вытащил его и зарезал языкастую дуру, как свинью! Однако, мужчины, что стояли рядом, уже заломили Миле руки и силком оттащили её.
– Сумасшедшая! – горячо воскликнул обескураженный Антуан, когда провёл ладонью по щеке и с ужасом сосредоточился на оставшейся на его пальцах крови.
– Да, я безумная. Я тварь! – словно дикий зверь, Мила заклацала зубами, и в этот момент к ним подоспел мэтр Люций Орион.
– Что тут происходит?! – сходу потребовал он объяснений и начал с беспокойством переводить взгляд то на одного, то на другого участника скандала.
– Эта плебейка посмела оскорбить меня, а затем даже ударила!
– А из-за чего, а? – тут же взъелась Мила. – Да это он первый хамить начал, когда мы ему вообще ничем не мешали! Мы всего-то стояли и о своём разговаривали, правда, ребята?
Девушка обводила одногруппников требовательным взглядом, а те один за другим виновато отводили глаза.
– Да неужели? – с удивлением сказала тогда Мила. – Да неужели вы сейчас промолчите?
– Хм. Ну сказал кое-чего недоброго, господин, так чего сразу на штыки‑то лезть? – всё же посмел озвучить кто-то.
– Потому что если на такое молчать, то лучше уж сразу ложиться в могилу, – едва не плача ответила Мила и было в её надрывном голосе что-то такое… что-то такое глубоко личное. Оно пробирало до глубины души, а потому взгляд Люция Ориона, тоже выходца из простонародья, невольно смягчился.