Рукопись несбывшихся ожиданий. Цена выбора - стр. 38

Вроде не так долго Саймон Томаса знал, но этот молчаливый мужчина незаметно стал важной частью его жизни. Привык Саймон к нему крепко, вот и беспокоился всерьёз. Но ответ Германа Грумберга не унял переживаний, а только причинил глубокую душевную боль.

– Он не дожил до объявления официального приговора. Я был слишком зол.

После этих слов королевский советник, кривя лицо, оглядел камеру. В помещении кроме кровати, на которой лежал Саймон, ничего пригодного для сидения не было, а Герман Грумберг, судя по взгляду и бледности лица, с удовольствием бы на что-нибудь присел. Ранение подкосило его здоровье, а потому граф Мейнецкий за неимением лучшего прислонился спиной к стене и только тогда сделал взмах рукой. Двое амбалов, повинуясь этому жесту, подошли к постели и едва сдерживающего ругательства Саймона (благоразумие не позволило ему обложить королевского советника матами и заверениями, что тот де возмездия не избежит) рывком подняли с постели.

– Эй! Впредь не так резко, аккуратнее с ним, – сурово возмутился третий спутник Германа Грумберга, едва Саймон начал болтаться между двух громил. При этом сей мужчина щурился да оценивающе смотрел на окровавленную повязку, которой был перетянут живот заключённого.

– Ба, да чего нежиться? Нормально всё.

– Я здесь для того и нахожусь, чтобы решать, что нормально, а что нет, – грозно заявил этот человек. – Поэтому бережнее давайте. Покамест бережнее.

Громилам, судя по выражению их рож, сказанное не понравилось, но они промолчали. Не тот ранг у них был, чтобы магу-целителю перечить. А Саймон уже догадался, что на защиту его именно целитель встал, и из-за этой догадки горечь от смерти Томаса молниеносно отошла для него на второй план. В сцепке некромант плюс целитель пытки, которым его могли подвергнуть, имели все шансы стать как очень долгими, так и крайне болезненными.

Страх, который испытал Саймон, не поддавался словесному описанию. У него даже в голове помутилось, волосы на голове дыбом встали. И всё же ужас не долго управлял им. Стоило Герману Грумбергу сухо приказать: «Держите его так, чтобы он на меня смотрел», как Саймон сам в ненавистные чёрные глаза уставился и, покуда опасные вопросы ещё не прозвучали, потребовал:

– Объяснитесь, отчего я здесь. Почему меня задержали? Я никакого закона не нарушал, чтобы в камере находиться.

– На вас поступил донос, мистер Сильвер, – холодно ответил Герман Грумберг. – Ваш брат сообщил в королевскую службу безопасности, что вы шантажируете его собственным племянником ради помощи некой особе, которую разыскивают по всей Верлонии уже много недель.