Рукопись, найденная в чемодане - стр. 19
– Ты думаешь, я – дура? – возмущенно спросила она.
– Нет, – сказал я.
– Зачем ты пугаешь людей на пляже? Ты спятил? Тебе не нравится, что они голые?
– Конечно нет. К чему ты клонишь?
– Или ты ведешь себя прилично, или я ухожу и забираю Фунио. И больше ты нас не увидишь. Придешь домой, а там никого нет.
– Кажется, я тебя понял.
– Во-первых, ты ни к кому не пристаешь на пляже. Во-вторых – мне надоело слушать, как ты говоришь про кофе!
– Я и не говорю.
– Сейчас – нет.
– Хорошо.
– И ты никогда не станешь говорить Фунио о своих дурацких идеях.
– Почему?
– Потому что ему и так хорошо. Он счастлив.
– Но, Марлиз, счастье…
– Он и так уже слишком похож на тебя. Не может пропустить ни одну девицу в бикини.
– Вовсе нет. Посмотри на него. – (Его окружали немыслимые красотки, а он был всецело поглощен своим песочным замком.) – Марлиз, его страсть – это поезда. Он запомнил железнодорожные расписания для полудюжины европейских городов. Когда прибывают составы, сколько длится стоянка. Это у него получается без всяких усилий. Можешь ты представить себе, чего он сможет добиться с таким…
И тут я на минуту прервался, считая на пальцах, бормоча и глядя в небо, как нищий слепец.
Как только я начинал считать на пальцах, глядя в небо, как какой-нибудь суфий, она думала, что это дает о себе знать моя давнишняя контузия. Она подалась вперед, обняла меня и расплакалась.
– Марлиз, Марлиз, – воззвал я к ней. – Все свои надежды я возлагаю на Фунио. Ведь сам я умру, не успеешь и оглянуться.
Марлиз, однако же, приняла решение, а на попятную она никогда не идет.
– Ты ничего ему не расскажешь. Ты обещал.
– Марлиз!
– Нет, нет. Обещал, не бормочи. Ничего.
Даже носорог и тот порой отступает, но никак не Марлиз. Я дал ей обещание.
Полагаю, можно с легкостью проследить связь между ее норовом и характером бразильянок вообще. Они, по-видимому, всегда настолько не согласованы со всем остальным миром, что просто не могут не наломать дров. Первая бразильянка, с которой мне довелось познакомиться, была замужем за старшим вице-президентом Банка Стиллмана и Чейза. У них была великолепная семья, с тремя или четырьмя детьми, и слишком уж они были искренними людьми, чтобы можно было их как-то ассоциировать со Стиллманом и Чейзом, самым большим и помпезным частным банком в мире. Муж ее, Джек, учился в Гарварде, потом стал летчиком и был ранен.
До женитьбы на Марии-Бетунии Джек мечтал стать исполнительным вице-президентом. Крушение его надежд последовало вскоре после того, как жены членов правления Стиллмана и Чейза вздумали организовать выставку официальных портретов своих мужей, которые они заказали разным художникам. Они намеревались воссоздать эпоху Джона Сингера Сарджента и устроили грандиозное представление.