Рукопись, найденная в чемодане - стр. 12
Мы пили воду из бутылок и ели фрукты, которые мыли в волнах. Церковь и приходской дом находились в двадцати милях вверх по побережью, за дюнами, где река делает широкую излучину, прежде чем излиться в море.
– Как нам туда добираться? – спросили мы в крохотном городке к северо-западу от Натала.
– Пешком, – отвечали нам.
– По дороге?
– Там нет дороги.
– Нет дороги?
– Нет.
Сельские жители иной раз удостаивают меня разговором – возможно, потому, что я похож на кого-нибудь из них, дожившего до старости. И если можно назвать те поля, посреди которых я был рожден, сельской местностью, то, полагаю, я и есть сельский житель. Прикрыв один глаз, я скептически прочистил горло.
– Нет там никакой дороги, – был ответ.
– Как же они поставляют свои товары на рынок? Как получают почту и продукты? – спросил я.
– Катером.
– Тогда и мы отправимся туда на катере.
– Если вам угодно ждать полтора месяца.
– А как насчет рыбацкой лодки?
– Пешком вы дойдете в два раза быстрее. К тому же ходьба ничего не стоит.
– А джип?
– Через реку на нем не перебраться.
– Можно построить плот.
– Да, за два дня.
– Так как же мы переберемся через реку?
– Переплывете.
– Почему бы нам не отправиться на каноэ?
К этому времени вокруг нас собралась вся деревня; оглядываясь, я видел больше беззубых ртов, чем за всю предыдущую жизнь, и все эти люди откровенно наслаждались нашим невежеством.
– Если хочешь, дед, можешь добираться на каноэ, но к чему впустую тратить силы, если можно просто переплыть?
У нас было такое чувство, что это, возможно, такая местная шутка, что сразу же за дюнами обнаружится современная скоростная трасса, по которой мчатся автобусы, снабженные кондиционерами, или монорельсовая дорога швейцарского производства, где на каждом сиденье лежит бесплатная шоколадка. Но идея пройти пешком двадцать миль по пустынному побережью пришлась нам по вкусу, и, сопровождаемые взглядами всей деревни, мы вступили в реку, а фрукты и бутылки с водой, уложенные в пластиковые сетки, поплыли рядом с нами.
Когда мы вышли из воды, одежда наша была мокрой и липла к телу, а сердца бешено колотились. Пройдя несколько минут вдоль кромки грохочущего прибоя, мы оказались одни в местности, где на протяжении остатка дня не встретили ни души и не увидели ни единого творения рук человеческих.
Ничто нам не препятствовало и никто не мог нас услышать, так что мы стали петь. У меня даже и сейчас сильный голос, но если кто-то из нас поет как надо, так это Марлиз. Еще с детства меня прельщало плавание в одежде, нравилось иметь возможность пересечь реку или озеро и продолжить движение сразу же по выходе из воды. Я люблю чувствовать на себе мокрую рубашку в жаркий и ветреный день, нравится, как поскрипывают от солнца и соли мои шорты цвета хаки, жесткие, как накрахмаленная армейская форма.