Руки прочь, профессор - стр. 45

«А с кем, с кем, с кем?» – нетерпеливый таран Анькиного любопытства продолжает терзать мои стены.

«Не знаю, – досадливо морщусь, набирая, – это ведь нифига нельзя так вот решить».

«Конечно, можно, – Анька безмятежно отмахивается, – киса, тебе ведь не тридцать лет. Только не говори мне, что ты веришь в эту старперскую чушь про “первый раз только с мужем” и “только по любви”».

Ну, раз ты так просишь, Нюта, я, конечно, не буду это говорить.

«Сексом и для настроения занимаются, – прилетает мне веское сообщение, – относись к этому легче. Как к чистке зубов. Нужно для здоровья».

«Тебе легко говорить, – замечаю я, – ты с Илюхой уже второй год встречаешься».

«Ну так только встречаюсь! – Нюта выделяет последнее слово кучей восклицательных эмоджиков, – и то только потому, что он отлично трахается. Если ты думаешь, что я собираюсь за него замуж, детишек нарожать – зря. Я не настолько дура».

– Иванова! Капустина! Положите-ка телефоны мне на стол, – голос преподши по философии обрушивается на наши головы словно гильотина, – заберете после второй пары.

– Твою мать, – Анька морщится и выключает телефон перед конфискацией.

– Ну, мы и правда охренели в край, – замечаю. Анька морщится, но кивает. Разошлись ведь и вправду.

– Не ссы, подруга, – шепчет она, подталкивая меня локтем, – твое горюшко не горе. Найдем мы тебе мальчика для перепиха.

Эй-эй, что это еще значит “найдем”?

– Может быть, Макс, из параллельного потока?

Я смотрю, куда указывает Анькина вилка, и морщусь.

– Он же страшный, как смерть, – ужасаюсь шепотом.

– Зато высокий. И в баскетбол играет. Знаешь какая долгая у спортсменов эрекция? Это тебе не какой-нибудь лузер, который три раза ткнул и кончил. И вообще мужик для траха не должен быть особо хорош. Стремного и бросить можно без особого повода.

– Потише, пожалуйста, – оглядываюсь и втягиваю голову в плечи. Болтать о сексе посреди университетского кафе совершенно ужасная затея. По крайней мере, у меня есть ощущение, что все слышат звонкий Анькин голос и оборачиваются именно на нас.

– Хорошо, тогда, может быть, наш Пашка? Половинкин, который. Сколько раз он к тебе подкатывал? Шесть? Даже после второго динамо надежды не теряет. И сейчас он ни с кем не встречается, я узнавала. Никто к тебе не придет, чтобы глаза выцарапать.

– Не-е-ет, – со стоном утыкаюсь лбом в ладони, – он же дурак полнейший. Рассказывает только о себе любимом. Сколько кило от груди жмет, сколько нокаутов на тренировке прописал сопернику. Самое главное – врет, как дышит. Если бы он столько народу нокаутировал, Кличко бы у него автограф брать пришел.