Руки, полные бури - стр. 30
Зевс покачал головой:
– Пусть тоже уходит и не попадается сейчас на глаза ацтекам.
Амон судорожно пытался придумать, как же заставить Анубиса уйти домой и желательно без бутылки с той отравой. Гадес привалился к стене, рядом снова возникла Персефона, что-то шепчущая ему успокаивающе, но взгляд Гадеса не отрывался от лежавшего Сета. Теперь Амон заметил, что рядом с телом устроились псы, свернулись густыми тенями.
Обычно именно Сет и Гадес вытаскивали Анубиса из очередных передряг, а зачастую и Амона. Ничего серьёзного, это даже доставляло удовольствие им всем, пока не становилось слишком опасным.
– Сехмет!
Она являлась на его зов. Приходила яростной войной, готовой испепелить по его приказу или по своей прихоти. Око бога солнца, его ручная львица, едва заметно склонявшая голову и в первый миг опускающая глаза. Сехмет признавала силу – и Амона.
– Перенеси их домой. И Неф. Мы с Анубисом вас догоним. Зевс, разберись здесь.
– Отвали, Амон, я сам знаю, что мне делать.
Зевс отмахнулся привычно, но беззлобно. Он и правда ушёл к богам, а Сехмет занялась делом, она одна из немногих богов, кто мог перемещаться без привычных способов передвижения. Она и Анубис, хотя второй не так часто использовал эти способности.
Амон оглянулся, пытаясь понять, что теперь делать ему самому и где Анубис. Голова болела, он ощущал себя ненужным и бесполезным. Впервые почувствовал это именно тогда, после истории с Осирисом, когда понял, что глава пантеона из него так себе.
Хотя Сет в присущей ему манере прямо заявил, что Амон говорит ерунду. А много позже они с Анубисом пошли гулять по ночному Карнаку, и где-то там, под звёздами, среди величественных колонн храма Ипет-Сут, Анубис сказал, что быть главой вовсе не значит не ошибаться или всегда быть правым.
– Я знаю, о чём говорю, уж поверь, – рассказывал тогда Анубис, рассматривая звёзды. – Главное, наслаждаться жизнью. И не стать таким занудным, как мой отец.
Анубис не хотел походить на Осириса. Амон его хорошо понимал, он и сам слишком любил жизнь и этот мир, искрящиеся, яркие, иногда чуть горчащие на губах.
Амон хорошо ощущал чужое настроение, и сейчас растерянность богов в зале постепенно уступала место злости. Осязаемой, плотной, от которой продолжала кружиться голова. А может, вовсе и не от неё, это удар о стену оказался слишком чувствительным.
Амона отчаянно мутило, и он опустился прямо на пол. Перед глазами всё раскачивалось.
– Амон? – Анубис оказался рядом. – Что с тобой?
Коснувшись затылка, Амон поморщился и с искренним удивлением увидел на пальцах кровь.