Руки Орлака - стр. 60
Из прихожей уже кричал веселый посетитель:
– Объявите Наполеона Никчемного!
Слуга снисходительно рассмеялся.
– Мсье де Крошан, – сказал он.
Старый художник был уже в гостиной. При виде Стефена и Розины он тотчас же понял, что судьба уже нанесла свой удар, однако в последний момент воздержался от того, чтобы оглядеться с соболезнующим видом, словно по всей комнате были разбросаны осколки сердец, а ковер усеян обломками двух разбитых жизней.
– Хм! – произнес он. – Что тут у вас случилось?
Стефен объяснил ему ситуацию.
– Только и всего? – воскликнул шевалье. – Полноте, полноте, нужно смотреть на вещи здраво! Твой отец не вечен: ему уже семьдесят два, да и сердце пошаливает. Печально это говорить, но скоро ты станешь миллионером. Неужели ты не найдешь способа дожить до этого дня, сохранив свои маникюры, манумассажи, манумашины – словом, все свои мании?.. Да и вообще, разве я, которого твой отец кормит, поит, греет и обстирывает со дня прихода к власти Феликса Фора[45], сейчас не здесь, не с вами?..
– Мой добрый друг! – вскричала Розина, преисполненная благодарности. – Вы лучший из всех, кого я знаю! Но я не хочу, чтобы вы продавали ради нас хоть одно из ваших полотен!
– Молчать! – прогнусавил шевалье в подражание какому-нибудь судебному исполнителю. – Я намерен вмешаться в ваши дела, но не позволю вам вмешиваться в мои! Будем считать, что я тут главный… Значит, сделаем следующее. Вы максимально сократите штат прислуги – временно; смените берлогу – временно; я вам помогу – временно; а Стефен тем временем снова станет великим пианистом – окончательно и бесповоротно!
Тут уже слово взял Стефен:
– Насчет ограничений – согласен: мы к ним готовы. Что же касается вашей помощи, мой дражайший друг, то благодарю вас от всего сердца, но я ее не приму.
– Стефен, неужто ты вздумал меня поучать?
Молодой человек в смущении покраснел.
– Нет, – сказал он, разминая суставы пальцев. – И вам это прекрасно известно, не так ли? Вы оказали моему отцу множество бесценных услуг. Даже не знаю, что бы мы делали без вас, без вашей нежной и бдительной опеки над ним! Это еще одна причина, почему я не могу согласиться жить за ваш счет. Я хочу работать и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь.
Розина преобразилась. Тирада Стефена, такая пылкая, такая благородная, избавила ее от скованности, терзавшей ее на протяжении многих недель, пусть она этого и не сознавала. Теперь она вся сияла – так апрельский луч пробивается сквозь облачную завесу после долгой зимы, к которой уже все привыкли.
– Работать… – задумчиво повторил мсье де Крошан. – Хорошо. Что ж, если подумать… А как насчет… Ты ведь знаешь «Пурпурный концерт» – что на улице Сен-Сюльпис?