Руки Орлака - стр. 47

Она скрыла свое замешательство за очаровательной улыбкой и покинула спасителя Стефена с тысячами благодарностей.

– А он великолепен, этот тип! – признал шевалье. – Но почему вы не рассказали ему о кошмаре?

– Потому что полагаю, вы были правы, мой друг. Это было виде́ние не Стефена, а Розины.

Вместо ответа мсье де Крошан принялся тенором напевать «La donna è mobile…»[33], сперва сыграв на «фаготе», которым в данном случае выступил его нос, ритурнель[34] к этой арии.

– Спасибо за итальянский, очаровательный бигофон![35]

Отмахнувшись театральным жестом от ее сарказма, шевалье пропел длинную последовательность «пом-пом-пуди-падила» из «Брабансоны»[36].

Розина улыбнулась:

– Теперь еще и бельгийский?[37] Так вы полиглот?

Крошан рассмеялся и предложил ей руку по обычаю почти забытой, к его глубочайшему сожалению, эпохи Луи Наполеона, героя которой он пытался разыгрывать.

На улице Гинемера Розина покинула своего «кавалера». Спирит извинился за то, что не мог подняться в квартиру. Он был бы и рад поздороваться со Стефеном, но его ждали на улице Асса для спиритического сеанса.

Он уже удалялся, когда Розина бросила вдогонку:

– Передавайте от меня привет Гийому и Оскару!

То было не очень-то любезно по отношению к ее свекру, но она сделала это не специально. Она была счастлива и даже успела забыть о своих финансовых тревогах. Ей казалось, что предписание Серраля, сложенное вчетверо и лежавшее в ее кошельке, вернет в дом благополучие.

Едва она поднялась на лестничную площадку третьего этажа, как застыла на месте от изумления.

Это был сон, аберрация слуха! Или же случилось чудо?.. Неужели Стефен излечился?

Из квартиры доносились звуки «Венгерской фантазии» Листа в исполнении Стефена. Розина не могла ошибиться. То и правда была решительность его выпадов, филигранность и тонкость его фразировки!

Не веря своим ушам, Розина подошла к двери и через все еще не заделанную дырочку принялась слушать.

Она, эта дырочка, сейчас была крошечным «окошком», выходившим в мир тайн и загадок. Это отверстие, несколько секунд бывшее пронзенным ножом сердцем призрака, казалось, соединяло этот мир с миром иным.

Действительно ли в этом мире звучала «Фантазия»? Ее окутывала дымка тайны. Казалось, рояль находится где-то далеко-далеко, в глубине какой-то немыслимой пещеры. И… Но что это? Ах, должно быть, это и в самом деле был сон! Оркестр! Вступление оркестра! Аккомпанемент струнных инструментов!.. Но до чего же гнусавые звуки!

Какое жестокое разочарование! Розина все поняла. Это был граммофон!

Она бесшумно вошла.

Стефен был в спальне, стоял у установленного на комоде аппарата.