Рука Москвы. Записки начальника внешней разведки - стр. 38

За нашим домом начиналась пустынная равнина, пересеченная оврагами, далее ярусами поднимались горы. Стояла первобытная тишина, которую в послезакатное время нарушал только вой шакалов, подходивших к самым воротам дома.

Зимними вечерами мы топили камин смолистыми поленьями. Дрова приносил сторож, уроженец здешних мест, Кала-хан. Он и его жена стали лучшими друзьями нашей маленькой Тани. Девочка быстро освоила их язык, ела их еду и даже, как мы однажды убедились, научилась ритуальным телодвижениям, совершаемым во время намаза. Кала-хан был настолько честным, добрым, совестливым человеком, что, когда настало время покидать Равалпинди, расставаться с ним было тяжело.

Равалпинди, провинциальный маленький городок, зимними вечерами погружается в спячку. С наступлением сумерек пустеют улицы, жители прячутся от холода (температура в декабре – январе падает до минус 3–4 градусов), редко проедет машина или запоздалый извозчик, и вновь воцаряется тишина. Вечера зимой совершенно безветренны, приятно пахнет кизячным или смолистым древесным дымком через приоткрытое окно машины.

В Исламабад от посольства можно добраться по Пешавар-Роуд, мне больше нравится ехать через центр города, по Марри-Роуд, в сторону гор, а затем свернуть с широкого шоссе на старую дорогу. Дорога вьется меж невысоких холмов. Для этого небольшого отклонения от прямого маршрута есть веская причина. Именно здесь, на полукилометровом отрезке старой дороги, сухой и холодный воздух всегда пропитан горьким ароматом полыни.

Запахи Азии, от самых пленительных – цветущих роз и олеандров до ошеломляюще тяжелого – невыносимого смрада поселков беженцев в Карачи, где на солнце сушатся креветки, гниют рыбные потроха и отлив обнажает зловонный прибрежный ил, – запахи остаются в памяти навсегда, они ассоциируются с определенными местами жительства, отрезками времени, служебными и личными отношениями, характерами и ситуациями. Вечерний прохладный, отдающий дымком воздух – это зима в Лахоре и Равалпинди; парфюмерный аромат вьющихся по стенам мелких белых цветов – дипломатические виллы в Карачи; розы Айюб-парк в Равалпинди; смолистые орешки чильгоза на железных противнях, под которыми медленно тлеет древесный уголь, – Элфинстон-стрит в Карачи; цветущие олеандры – сад у реки Раваль и посольский парк в Тегеране; свежий запах камыша, тины, костра – озерцо Джхарджхар под Дели; чадящее конопляное масло, перец, корица – любой уголок любого азиатского города, где готовится в харчевнях еда. Но горький аромат полынного поля у подножия исламабадских холмов – это ни с чем не сравнимый запах, ради него стоит сворачивать с шоссе на старую дорогу, выезжать загодя, не думать о времени. Запах полыни – запах ли это Азии? Запах ли это вечности? Запах ли это пустырей Марьиной Рощи, от которой я сегодня так далеко?..