Руины тигра – обитель феникса - стр. 14

– Что я буду там делать?

– За землями кочевников есть ещё земли, там…

– Пойдём со мной? – прервал я, переплетая наши пальцы.

– Не могу, мне надо вернуться к семье.

Я хотел снова перебить её, предложить другое, но она продолжила:

– Нужно передать, что в тебе нет опасности, чтобы тебя перестали искать.

– А что будет с отцом и братом? Вы охотитесь за ними?

Она кивнула, опуская глаза.

– Мой отец… так ужасен? – Голос звучал глухо, мне не хотелось слышать ответ.

– Ты не знаешь? – Сяоху искренне удивилась.

Я кивнул.

– Я же говорил, мы жили отдельно.

– Ван Гуан, прошу, – она взяла моё лицо в ладони, – прошу, беги. Ты не захочешь видеть то, что случится дальше.

Я отстранился, мне не понравились её слова. По сути, она была такой же незнакомкой, как и отец. Паутина странных уз окутала меня, но я не мог просто так отступиться от родни.

– Отец будет меня искать не меньше ваших… кем бы вы ни были. Я должен вернуться.

– Тем более тебе нужно скрыться. Ты сможешь начать новую жизнь в другой стране.

Она грустно улыбнулась и кивнула своим мыслям. Я посмотрел вдаль.

Позже Сяоху соорудила из бамбука и пергамента фонарик в виде лотоса, и мы пошли к озеру, чтобы упокоить дух хуапигуй. Солнце садилось по другую сторону холма, раскрашивая воду озера рыжим и подсвечивая облака.

– Теперь она сможет переродиться, – медленно произнесла Сяоху вслед уплывающему фонарику.

– Спасибо, что спасла меня.

– Откуда же ты взялся, такой дурачина? А говорили, страшен и жесток. Велели избавиться от тебя…

– Кто? – Её слова ужаснули меня. Едва ли кто-то мог так обо мне думать.

– Хочешь узнать? Тогда придётся отвести меня к твоему отцу и выпытать правду.

– Я не поступлю так, – сказал я совершенно искренне.

– Вижу.

Она невесомо коснулась моих губ своими, нежными, как лепестки роз, – я снова почувствовал аромат хризантем и опаляющий кожу жар. Порыв ветра толкнул меня, а когда я открыл глаза, Сяоху уже исчезла.

Ночь в чужой постели тянулась беспокойно. Я то просыпался, то проваливался в кошмарную дрёму, полную видений недавней кровавой битвы, которые сменялись миражом женского тела, горячего и нежного, что заставляло только сильнее метаться по простыням. К рассвету я был измучен, но полон решимости бежать хоть на край света.

И всё же наутро, взбираясь по крутому склону от яодун, я задумался. Веки, тяжёлые, будто налитые металлом, едва поднимались, котомка тянула к земле. Я не чувствовал сил расправить плечи и сделать новый шаг.

Где-то здесь всё ещё примятая трава помнила наш вес и запах, но капельки утренней росы смывали последние воспоминания, а травинки тянулись к восходящему солнцу.